Даниэль Друскат
Шрифт:
«Вот как».
Фрау Цизениц, по-видимому, слова Друската пришлись не по душе, она зло сощурилась. Что, опять собрался фарфор колотить? Друскат поднял обе руки: такое не повторится, нет, просто он любит природу, столько красивых мест видел по дороге сюда. Кругом островки травы среди разводий, кругом трава, ее можно бы употребить в дело, в кооперативе несчастным коровам кормов не хватает, а в Топи трава растет бесполезно — какая нелепость.
Уж не собирается ли он, раздраженно спросила толстуха, пригнать на болото стадо. Она прямо-таки ужаснулась: муженек-то ее, почитай, тридцать лет смотрит за лугами — «Старик, скажи хоть что-нибудь!» —
Им нужно сено. Друскат сказал это совершенно безобидным тоном. Фрау Цизениц как-то странно засмеялась — почти беззвучно, смех сотрясал ее, казалось, она укачивает свой гигантский бюст, точно ребенка баюкает. Потом она подтолкнула супруга, и тот наконец объявил, что в трясине любая машина увязнет.
У них пока есть лошади. Когда Друскат с улыбкой сообщил об этом, фрау Цизениц тоже усмехнулась и наклонила голову, насколько позволял огромный двойной подбородок. Она лукаво заметила, что кооперативу, мол, здесь делать нечего. Топь-то городская, уж они, Цизеницы, знают: сами, чай, на службе у Верана.
Так вот разговор и продолжался еще некоторое время. Друскат давно разобрался, кто у Цизеницов в доме верховодит. Мужиком тут была жена, хотя ни одни брюки ей бы не налезли.
«Хотел бы я знать, как поступит веранский бургомистр, узнав, что вы получали деньги за работу, которой давно не занимаетесь. Это называется обман, и никто вас не спасет!» — сказал Друскат.
Фрау Цизениц пискнула, высморкалась в дерюжный фартук и запричитала: она-де так и знала, что с Цизеницом добром не кончится. Тот вскочил с дивана и хотел шмыгнуть к двери, но толстуха жена поймала его за воротник.
«Ну-ка, налей, — приказала она и спросила: — Вы ведь выпьете глоточек «Бэренфанга» [6] , господин председатель?»
Друскат кивнул:
«Почему бы и нет?»
Цизениц сходил за рюмками и бутылкой. Теперь женщина наконец опустилась на стул. Удалось ей это только после основательных приготовлений. Она озабоченно смотрела на Друската, а тот сказал:
«Я бы мог, пожалуй, не поднимать шума, если смотритель лугов с этой минуты начнет работать на кооператив. Он знает все дороги, все тропки в Топи и, как никто, способен нам помочь. Нам нужна трава, необходимо использовать все возможности».
6
Крепкий медовый ликер.
«А в остальном? — быстро спросила фрау Цизениц и недвусмысленно потерла друг о друга большой и указательный пальцы. — Как с оплатой?»
«По выработке!»
Фрау Цизениц пренебрежительно оглядела с головы до ног своего субтильного мужа:
«Господи, что же со мной будет?»
«Платить ему станем на общих основаниях, как любому члену кооператива».
«Да ведь они же ничего толком не зарабатывают. — Фрау Цизениц вздохнула. — Наливай», — устало сказала она тоном человека, смирившегося с судьбой.
Муж повиновался; ядовито поблескивающая маслянистая жидкость, булькая, наполнила рюмки.
«А малышке дадим печеньица, — громко воскликнула фрау Цизениц и хлопнула в ладоши. — Ну, старик, скоро ты там? Давай! — и закончила: — Будьте здоровы!»
Друскат чокнулся с
«В кои-то веки нормальная работа для вашего мужа, — заметил он. — Не грех и обмыть».
Уж так она ему благодарна, твердила фрау Цизениц, заглядывая Друскату в глаза. Однако ее мужу перспектива регулярной работы явно не слишком улыбалась, и он с сомнением заметил:
«Не знаю. На Топи все идет прахом. В наших местах недаром издавна бытует присказка: не видать хозяину сена с Топи, разве что солнце в семь раз сильнее пригреет».
«Нынче как раз такой год».
Фрау Цизениц Друскат как будто убедил, она бросала на мужа грозные взгляды. Тот не рискнул противоречить. Она еще немного поговорила о видах на хорошую погоду и на прощание даже помахала им из-за забора.
Так Аня познакомилась с Цизеницами с перевоза, такими она их запомнила, но, возможно, эту историю рассказал ей отец. Во всяком случае, крестьяне из Альтенштайна с тех пор каждое лето выезжали на болото. Люди выбивались из сил, а окупалось это редко: озеро капризное, не раз оно внезапно поднималось и смывало сено, тогда лошади тащили в деревню пустые фуры. Природа будто и впрямь решила стать на сторону Цизеница. Хотя отвоеванных у Топи кормов и хватало на пару коз или кроликов, альтенштайнскому стаду этого было мало.
Друскату и в голову не приходило сдаваться. Вновь и вновь Аня слышала от него: «Природу нужно одолеть». Он задумал осушить часть болота и прямо-таки вцепился в эту идею. Нашлись и единомышленники. Например, бригадир полеводов, молодой Кеттнер, коренной альтенштайнец. Он поддержал Друската еще тогда, когда другие крестьяне упорно принимали председателя в штыки. Почему? Аня не знала. Может, ему нравилось, что Друскат не спускал халтуры, точно так же вел свое единоличное хозяйство Кеттнеров отец. Но ведь планы Друската поддержал и дояр Мальке, грубый, необузданный мужик. Поговаривали, будто Анин отец с превеликим трудом спас ого от тюрьмы. Друскат и молодой Кеттнер частенько засиживались по вечерам при свете лампы, разложив на стопе карты земельных угодий. Чертили на картах линии и штрихи — наверно, они изображали запруды и дороги, курили, что-то подсчитывали и разговаривали. Аня варила им кофе. Тогда она уже была постарше, лет десяти или одиннадцати, и вечером отец разрешал ей посидеть чуть подольше. Тем не менее ему нередко приходилось напоминать: «Иди ложись спать». Как всякий ребенок, она пыталась оттянуть время сна, к тому же хозяйка: надо ведь и со стола убрать. Отец обещал, что они непременно высыплют пепельницу, и комнату, конечно, проветрят, и даже посуду помоют. «Марш в кровать, сокровище ты мое!» Лежа в постели, она порой еще долго слышала в горнице мужские шаги и невнятные голоса.
Проект осушки Топи получил одобрение специалиста, потом его разъяснили крестьянам. Те согласились, что польза будет, но тут же поинтересовались, как в песне поется: «Кто ж за все заплатит, кто же деньги даст?»
Районное начальство твердило, что, мол, время для дорогостоящего крупного проекта не приспело, это дело далекого будущего, к тому же кооператив Альтенштайн из отстающих, и вообще — разве ему справиться с такими огромными площадями. Пусть Друскат повременит. Только он ждать не желал, одержимый идеей обуздать болото: «Тогда начнем с малого, тогда построим польдер нелегально».