Даниил Галицкий. Первый русский король
Шрифт:
На сей раз Лев его не осуждал, потому как и сам имел любушку.
Теперь князья ездили к любушкам вдвоем. Сначала чуть смущались друг дружку, потом пообвыкли. Мужчине нужна женская ласка, и та жена, которая этого не понимает, может быть уверена, что найдется другая, что приголубит ее супруга. Особенно если этот супруг князь и сильный мужчина. Правда, на сей раз попалась более расчетливая; если Злате не нужны были подарки, радовалась просто потому, что не забыл, подумал, торопился порадовать, то Настасья и сама иногда просила то одно, то другое… Но Даниил никогда жадным не был,
Но это случилось уже после замужества его любимицы Устиньи…
Князю не спалось, в опочивальне было жарко натоплено, потому что княгиня любила тепло, а он, наоборот, терпеть не мог жару. Да еще и спать под беличьими одеялами… Иногда даже отговаривался и уходил почивать куда в другое место. Мария не возражала.
Но сейчас Даниил Романович просто сидел, размышляя, а почему не ложился спать, и сам не знал, точно чувствовал что. Так и оказалось.
Когда зашлись лаем собаки на дворе и кто-то заколотил в ворота, мелькнула мысль: «Вот оно!» А что «оно», не знал и сам. По шуму со двора было ясно, приехал не гонец, не один человек, а много, кроме того, что люди это знакомые, иных бы просто так не пустили, а для врагов закрыты ворота города.
Даниил Романович тревожно вслушивался в говор и вдруг осознал, чьи голоса слышны на дворе – приехали братья Марии Товтивил и Едивид! Но чего же ночью и так шумно? Можно город перепугать…
Выходить на крыльцо встречать не стал, невелика птица, да и не время в полночь на крыльцо выскакивать. В дверь сунулся ближний холоп Прокша:
– Княже, там литовины прибыли… Велишь куда пристроить ночевать?
Что за дурень? Не оставлять же их спать в снегу! На всякий случай поинтересовался:
– Со многими людьми, что ли?
– Ага, дружина с собой.
Ого! Это уже серьезно. Кивнул Прокше:
– Зови сюда да покличь дворского ко мне.
Чуть погодя в дверь уже входили Товтивил с братом, а за ними Андрей. После коротких приветствий князь поинтересовался:
– Сколько у вас дружинников?
– Мы с малой дружиной к тебе.
Даниил повернулся к Андрею:
– Устрой на ночлег, завтра будем разбираться. Да коней вели покормить.
Тот только кивнул и исчез. У Андрея все налажено, не успели братья присесть ближе к печи, чтобы погреться, как послышались топот и возня. Это слуги накрывали на стол в сенях, чтобы покормить нежданных гостей. Во дворце засуетились, забегали, по двору тоже. Даниил не беспокоился, он прекрасно понимал, что Андрей справится со всем сам, его проверять не нужно.
В двери снова возник Прокша с сообщением, что в больших сенях готова вечеря.
Даниил поднялся на ноги:
– Милости прошу отведать, что Бог послал. Голодные небось с дороги.
Братья не противились. Вот оно, русское гостеприимство: никто не задавал вопросов, откуда они взялись в полуночи, зачем приехали, кто звал… Сначала накормить и обогреть, а уж потом спрашивать. Еще обычно в баньку приглашали, но сейчас уж слишком поздно, чтобы топить. Хотя Товтивил подозревал, что заикнись он о баньке, и это будет готово.
За
Услышав такую весть, Даниил удивленно поднял бровь: во-первых, чем помешал Миндовгу Роман Брянский, который его никогда не трогал, во-вторых, у старшего сына Михаила Черниговского в его Дебрянске такая силища, что против него с малой дружиной воевать, что медведя-шатуна детской трещоткой дразнить. Раздразнить-то можно, только живым не уйдешь.
– Да Роман же вас с малой дружиной побил бы в первом же бою!
Едивид попытался сказать, что Миндовг обещал следом помощь прислать, но брат только фыркнул:
– Видно, замыслил нас дядя со свету сжить, вот и отправил туда, откуда лишь на щите вернуться можно… или вообще не вернуться…
– И куда теперь?
Товтивил руками развел:
– К тебе, Данила Романович, больше не к кому. Поможешь супротив Миндовга, благодарны будем, а нет, так просто прими к себе на службу.
Даниил хотел сказать, что на службу не приходят в полуночи и с таким шумом, но смолчал.
– Ладно, ешьте, сейчас не время обсуждать. Завтра подумаем, как быть дальше.
Братья только закивали, с удовольствием обгладывая заячьи косточки да раздирая крепкими зубами мясо кабана. И холодное пошло, видно, проголодались в дороге-то. Даниил подумал, покормил ли воинов Андрей, мысленно усмехнулся: этот-то покормил…
Заметив его усмешку, братья решили, что над ними. Товтивил нахмурился:
– Князь Даниил Романович, мы даром хлеб есть не будем, еще раз говорю: поможешь против Миндовга, отблагодарим, не поможешь – найдем себе службу.
– Да я не о том, я подумал, накормил ли ваших дружинников мой дворский.
Братья с недоумением переглянулись, дружина могла потерпеть и до утра.
Они уже давно храпели на все лады на лавках, а Даниил все лежал, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Собственно, потолка в темноте не было видно, просто князь знал, что где-то там, наверху, он есть.
Понятно, что эти храбрецы, осознав, что в борьбе с сильным Романом Дебрянским попросту сложат буйны головушки, развернулись и вместо Брянского княжества прибежали к нему. Вроде как к сестрице, а больше просто зная, что он против Миндовга пойдет обязательно, потому что если не он против Миндовга, то Миндовг против него.
Но Даниил не хуже братьев понимал, что запросто Литву не осилит, а если ввяжется всеми силами сам, то станет легкой добычей для других. Воевать с Миндовгом можно было только в союзе с кем-то еще. Предстояло найти с кем.
Мазовше, может, и не помешали бы литовские земли, но едва ли сейчас они в это ввяжутся. Беле и подавно не нужна такая головная боль. С ятвягами лучше не связываться самому… Оставались половцы, которых можно просто нанять, и ливонцы… Вот уж никак не думал, что будет договариваться с ливонцами!