Даниил Галицкий

Хижняк Антон Федорович

Рыцарь выпустил поводья, пошатнулся.

— Что, не понравилось угощение? — закричал Твердохлеб и ударил его еще сильнее.

Рыцарь свалился на землю.

Откуда-то неожиданно появился Теодосий. Он увидел, что Твердохлеб свалил рыцаря, и одобрительно помахал рукой.

— Бей их, Твердохлеб!

Он мчался к Демьяну с приказом Даниила.

Хорошие топоры изготовили русские кузнецы! Не спасли врага и железные латы!

Твердохлеб топором поражал коней, бил рыцарей по ногам. Что делал бы Твердохлеб без топора в этом бою? Не раз уже с благодарностью вспоминал он

умельцев кузнецов.

Оглянувшись, Твердохлеб увидел, что первую вражескую волну сдержали пешцы-стрелки, остановили топорами. Рядом появились пешцы-копейники. Они копьями кололи рыцарских коней, приседали, укрытые щитами, и снова вскакивали. Мечники защищали копейников своими щитами, потому что у копейников обе руки были заняты. Твердохлеб видел, как копейник сбил рыцаря с коня. Рыцарь пытался подняться и уже размахнулся мечом, но тут же был снова свален метким ударом топора. Второй пешец со всего размаха ударил топором по щиту своего противника, ухватился рукой за его копье и стащил рыцаря с коня.

Дружинники вступали в бой вслед за пешцами. Демьян видел, как немцы врезались в строй пешцев и немного потеснили их назад. Многих пешцев вовсе не было видно — они смешались с толпой рыцарей. Демьян никак не мог найти Мирослава. Рядом с ним дружинники с копьями мчались на рыцарей. В ушах шумело — мечи, копья, щиты, панцири, шеломы зловеще звенели, словно ковачи пробовали новое оружие в кузнице.

— Где их старший рыцарь? — воскликнул Теодосий.

— Видно, вон там! — закричал Мефодий и рванулся туда, где правое крыло дружины Демьяна сгрудилось вокруг рыцарского стяга.

Рыцари не отступали ни на шаг. Они помнили приказ Бруна — не разделяться, стоять рядом, рубить и колоть русских. Этим Брун хотел напугать воинов Даниила, заставить их поверить, что рыцари, закованные в броню, никогда не отступят. Но приказ Бруна рыцари не выполнили. У русских дружинников были такие же длинные копья, как и у немецких рыцарей. И как только дружинники появились, многие рыцари струсили. Русские мчались прямо на них, не боялись ощетинившихся копий, выбивали их из рук рыцарей, усиливали натиск. Выбитых из седла русских дружинников топтали лошади. Но вместо павших появлялись другие, смерть товарищей только больше озлобляла их против врага.

Демьян приказал отойти, в рядах рыцарей раздались крики радости. А Демьян, отведя дружинников, вдруг свернул в сторону и налетел на рыцарей слева. Брун был в центре. Теперь ему стало ясно, что русские обманули его. И он поспешил двинуться на этих смельчаков. Но сделать уже ничего не мог.

В это время к месту схватки прискакал Мефодий. Отважный дружинник видел перед собой стяг с огромным красным крестом и неудержимо стремился к нему. Стиснув в руках топор, Мефодий мчался вперед. Вдруг он почувствовал удар — рыцарь рубанул мечом по топору, — но холмское железо выдержало, зазвенел, выщербился вражеский меч. Мефодий не сводил глаз со своего противника. Размахнувшись, он ударил его топором по голове. Рыцарь покачнулся, а Мефодий, не дав ему опомниться, со всего размаха ударил вторично, и рыцарь рухнул с коня.

Даниил хорошо понимал, как важна подвижность в бою. Русские воины были поворотливее,

на них было меньше железа, и это выручало их. Мечом не сразу можно было поразить рыцаря, закованного в железо, но русский воин сам мог уклониться от удара, быстро извернуться и снова насесть на врага.

Мефодий, словно на крыльях, летел к сгягу. Его теснили рыцари, но ни один не остался в живых — все узнали на себе тяжелую руку Мефодия.

Рыцари уже оставили мысль разрезать войско русских на части. Брун волновался, кричал, чтобы отступали к Дрогичину, но Даниил разгадал этот замысел и решил сорвать его. Он послал гонца к Васильку, чтобы его дружина поспешила к городу и отрезала путь врагу. Даниил волновался: где же это задержался Дмитрий?

Сбившись в кучу, рыцари уже не нападали, а только отбивали атаки русских. Даниил подъехал к Демьяновой дружине в тот момент, когда Демьян бросал дружину в новую схватку, чтобы расстроить вражеские ряды.

— Стяг захватывайте! — крикнул Даниил.

Конечно, Мефодий не мог услышать слов князя, но он и без того яростно бросался в гущу рыцарей, а за ним пробивались дружинники. Крестоносцы дрогнули, их строй нарушился, и Мефодий достиг цели. Стяг был в левой руке огромного рыцаря. Мефодий ухватился за древко стяга. Рыцарь занес меч и ударил Мефодия. Теодосий спас друга. Он не дал рыцарю повторить удар — пронзил врага копьем. Стяг был уже в руках русских. Мефодий во весь опор поскакал с ним к своим.

— Наклоняй, наклоняй! — закричал не отстававший от него Теодосий.

Когда стяг опускался, это значило, что погиб главный в войске.

— Тут Брун, хватайте его, — велел Даниил.

Он узнал его по попоне и по щиту, на которых большие красные кресты были обведены золотом.

— Не убивать его! — кричал Даниил. — Берите живьем!

Увидев, что стяга нет, а на месте, где был Брун, кипит бой, рыцари стали поспешно отступать к городу. Но там их встретила дружина Дмитрия, выскочившая из засады.

Яростно пробивались рыцари, лезли на копья, подставляли себя под топоры, хотели стремительным натиском прорваться.

На лугу бегали рыцарские кони без всадников, тут же метались и кони погибших дружинников.

Бой длился до полудня. Уцелевшие рыцари бежали дальше, за Дрогичин. Даниил послал разыскать Мирослава. Его нашли возле убитого им рыцаря. Мирослав лежал с закрытыми глазами.

— Гостряка! Гостряка! — крикнул Даниил.

Гостряк торопливо снял кольчугу с Мирослава и приник ухом к груди. Даниил от нетерпения не мог устоять на месте.

— Жив! — прошептал Гостряк. — Будет жить. Только сознание потерял от удара.

Даниил глубоко вздохнул, стал на колено, склонился над Мирославом.

Подобрав на поле убитых товарищей, русские собирались под свои стяги.

После разгрома под Дрогичином разбойники обратили свой взгляд на север. Оттуда, с севера, решили они нанести русским новый удар. Момент был удобный: с северо-востока на Русь напали татары, горели русские города. Вместе с немецким орденом решили попытать счастья и шведские феодалы. Всех подстрекал Папа Римский, которому хотелось объединить силы Тевтонского ордена со шведами.