Даниил Галицкий
Шрифт:
— Бояре! Вернулся Иванко и рассказал, что князь Лешко в Берестье, а силу него немного. Надобно ударить сразу, пока к нему подмога не подошла.
— А не обманет тебя Лешко? — спросил Филипп. — Откуда Иванко мог его войско видеть? Разве Лешко показывал, где стрельцов своих, припрятал?
— Не показывал, но и так видно. Пока Лешко ссорится с королем венгерским, нам надобно бить его. — Даниил окинул взором бояр и добавил: — А бить надо с двух сторон — и в голову, и в спину.
Поднялся Демьян:
— Не понимаю тебя, княже. Как это так — и в голову, и в спину?
— Садись, тысяцкий. А вот
Филипп не соглашался. Зачем рисковать, войско разбивать на две части? А что, если у князя Лешка сила великая? Тогда он и Даниила погонит, и Демьяна врасплох захватит.
Дмитрий горячо возразил Филиппу:
— Делать надо так, как князь Данило велел! На врага идти!
— Верно, Дмитрий! Не ждать врага, а наступать! — решительно сказал Даниил. — Пусть враг видит, что мы не боимся его. Довольно нам польских князей да угорских королей дожидаться, самим руку на них поднимать надобно. Мы на своей земле, так почто нам шею подставлять? Вон как в Угровске Мирославов полк увеличился, наши люди к нам тянутся.
— Только смотрите зорко, чтобы не обманули вас в Берестье, — снова вставил Филипп.
Даниил рассердился:
— Ты что, как ворон, беду накликаешь? Боишься? Так надень бабий платок и сиди, а мы без тебя пойдем.
Филипп подскочил на скамье, глаза его вспыхнули.
— Не забывайся, княже! Я отцу твоему служил… Не мальчик я… так хулить… Не пойду с вами.
— И не ходи! — крикнул Даниил. — Вон!
Но Филипп вовремя отступил. Он подбежал к Даниилу, склонил голову:
— Прости, княже… Погорячился… Я хотел как лучше…
Даниил с трудом успокоился.
Лешко не спал уже две ночи. Он держал в замке всех своих дружинников, стрельцов, копейников. Вызвал воевод из Дорогичина, из Кобрина. И все же было ясно, что с утратившим мужество войском в Берестье не удержаться. Воевода Вячеслав советовал ему не принимать боя.
— Рискуешь, княже. Что будет, ежели Данило разобьет нас? С чем вернешься в Краков? По-иному думать надо. Сила у Даниила великая, да и русские будут помогать ему.
Лешко неистовствовал. Не хотелось ему позорно бежать из Берестья, чтобы не подумал Даниил, что Лешко его боится. И бой принимать опасно. Лешко приказал воеводе Вячеславу, чтобы для задержки русских завалили дорогу в Берестье срубленными дубами.
Воевода побледнел, услыхав эти слова.
— Дубы рубить, княже? Дорогу загораживать, а самим в Берестье сидеть?
— Делай, что велено!
— А где дорогу перерезать?
Лешко приказал — в десяти поприщах от Берестья. И оставить у завалов стрельцов-лучников.
Воевода послал сотню лучников рубить лес.
Еще одна ночь подходила к концу. Лешко сидел на скамье. Светало, наступало хмурое, неприветливое утро. Лешко смотрел из окна на подворье. Стояли оседланные кони, молча ходили стрельцы. Прошел через двор кобринский воевода и, увидев Лешко в окне, подобострастно поклонился. «Только и ждут, чтоб приказал бежать», — со злобой подумал Лешко. Он представил себе, как его встретят в Кракове: будут предупредительно кланяться, а за спиной насмехаться. Ведь он, Лешко, хвастался перед воеводами, что не отступит ни на шаг из этого края, что из богатых
На подворье въехал всадник, соскочил с коня и побежал в терем. Лешко подошел к порогу, но, подумав, выругался, вернулся и стал, опершись о стол, с гордо поднятой головой.
Гонец рванул дверь и, не поклонившись князю, запыхавшись, закричал:
— Княже! Русские близко! Вехи горят!
Лешко вчера приказал цепью расставить вдоль дороги всадников с вехами. Заметив войско Даниила, передний всадник должен был зажечь свою веху, а все в цепи последовать его примеру. Последнему всаднику предстояло немедленно скакать в замок.
— Воеводу! — приказал Лешко гонцу.
С Вячеславом Лешко встретился на пороге. Воевода дрожал и не мог произнести ни слова. Лешко с презрением оттолкнул его. Возле крыльца стояли оседланные кони. Лешко, сдерживая себя, спокойно остановился на крыльце, глянул на подворье — не хотелось у всех на виду показать свое волнение. Неторопливо сошел с крыльца, обошел вокруг коня, попробовал, как подогнано седло, и, легко вскочив на коня, махнул рукой. Его люди этого только и ждали. Следом за Лешком они торопливо садились на своих коней. Лешко тронулся со двора. Миновав ворота, ударил коня плетью и поскакал.
Но в это утро беда шла за бедой. Снова гонец! Отъехав с гонцом в сторону, Лешко прошептал:
— Говори тихо.
Запыхавшийся всадник, сбиваясь, рассказывал, что русские ворвались в Верещин.
— Никому не говори об этом, — сказал Лешко и повернул на Люблинскую дорогу.
И тут Даниил обошел его! Значит, у него столько войска, что он может послать его и на Берестье, и на Верещин! Лешко спешил — надо успеть проскочить к Люблину!
Задолго до рассвета поднял свое войско Даниил, чтобы утром достичь Берестья. Впереди ехал Дмитрий с дружинниками.
Василько спросонья зевал. Он так согрелся на печи! Хозяин дома, смерд Павло, не пожалел дров, натопил печь погорячее, чтоб молодой княжич не озяб.
Даниил вошел в дом. Василько протирал глаза и потягивался.
— О! — весело воскликнул Даниил. — А, я думал, что ты уже готов. Живее, воин! Дмитрий уже уехал.
Василько вскочил.
— А ты сказал, что я с ним поеду!
— Раньше вставать надо было.
— Но меня не разбудили, — обиженно надул губы Василько.
— Сам виноват, — засмеялся Даниил. — Воин спит мало и чутко. Ну не горюй, еще успеешь повоевать.
Василько обулся, надел рубашку и кафтан, а поверх них панцирь, прицепил к поясу меч, сверху надел епанчу и пошел за Даниилом.
А в это время дружинники Дмитрия увидели завал. Дмитрий послал двух дружинников по обочинам дороги. Они скоро вернулись. Ехать лесом нельзя — непролазная чаща и много снега. Надо разобрать завал, но нет ли там засады? Дмитрий приказал Иванке сойти с коня и с тремя воинами пешком, прячась за деревьями, дойти до завала. Но не успели они подойти туда, как засвистели стрелы. Иванко упал в снег и, прислушиваясь, пополз между деревьями. Стрел больше не было слышно. Вот и завал. Вокруг тихо. Притаились враги или никого нет? Иванко не знал, что польские стрельцы-лучники, выпустив по стреле, давно уже сели на коней и, перепуганные, ускакали к Берестью. Иванко поднялся на ноги.