Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

Казанский Аркадий

Поэт, потрясенный этим откровением, расспрашивает Вергилия об истоке этих рек и о том, почему тот не упомянул Лету – реку забвения наравне с Ахероном, Стиксом и Флегетоном. Вергилий поясняет, что Данте скоро сам всё увидит и ему не надо стараться понять всё и сразу. Он обещает, что поэт увидит и Лету, но пока ими не пройден полный круг – они в своём путешествии по Звёздному Небу не закончили обход ещё и Северной Звёздной Планисферы. Будет и ещё много нового, обещает он и не стоит опускать перед этим смущенные глаза.

Влажный

воздух гасит все огни – туман, за которым ничего не видно. Дальнейшая тропа идёт вдоль русла Днепра, где нет глубокого снега. Там, где есть глубокий снег, Вергилий рекомендует идти след в след – «хранить след», так легче идти.

Данте правильно отождествил Флегетон – Чёрное море с впадающими в него реками, такими, как Днепр – Танаис, с кровавой рекой, охватывающей весь Ад, о чём говорят следующие строки Вергилия (Эн., VI, 550—551) :

Кругом его обомкнул огнями жгучими

Бурный Тартаров ток Флегетон.

Флегетон назван бурным Тартаровым током и верно: – бурный, порожистый Днепр течёт по Крымской или Малой Тартарии.

С этой сенью – с опушкой леса насильников над Божеством, пора путникам прощаться и двигаться дальше. Тропа идёт вдоль русла – прямо говорится о том, что дорога идёт по берегу реки, влажный пар над которой гасит все огни – снежинки не долетают до воды.

Быль о моём рождении:

Восемнадцатилетняя практикантка, будущий фельдшер-акушер, Марья Петровна Белорусова, ясным мартовским утром неторопливо направлялась в фельдшерско-акушерский пункт села Старое. Уже третий день она подменяла здешнюю фельдшерицу, Марью Николаевну Красильникову, которая уехала в Вышний Волочек рожать. Ночью подморозило, снег после вчерашней оттепели схватился крепким настом.

«Маша!» – окликнула её через улицу школьная техничка, Шура Осипова: – «Беги скорее, Татьяна Николаевна рожает!»

Быстро добежав до пункта, Маша схватила акушерский саквояж, побежала огородами напрямик, благо наст был крепкий. Помимо того, она хотела добраться к дому Казанских, минуя кладбище на горке, уставленное крестами и оградками; хоть и успокаивала себя, но всё равно было страшно. Вдвойне страшило, что это был её первый самостоятельный вызов к роженице.

Забежав на обледенелое крылечко, она постучалась в дверь. «Да – да» – ответили за дверью, она, осторожно приоткрыв дверь, юркнула в избу.

Мать ходила по комнате, улыбаясь и что-то напевая. На кровати лежал и спал туго спелёнатый крупный ребёнок с большой головой, крепко сжав глаза

и губы. На него, уставившись, безотрывно смотрела, улыбаясь, крепкая 4-х летняя Софья, опершись стоя на кровать. В дальнем углу кровати сидела худенькая 2-х летняя Ариадна, серьёзно, без улыбки, глядя на акушерку.

«Татьяна Николаевна, миленькая!» – быстро заговорила Маша; у неё отлегло от сердца: – «Пойдёмте скорее в пункт, так положено, а то мне попадёт, посмотрим всё, может надо чего».

«Не пойду» – весело ответила мать, у которой я был восьмым по счёту: – «Мне и так хорошо. Да и что мне там делать?»

Приоткрылась дверь, вошёл учитель школы Аркадий Фёдорович: – «Кто, Таня?» – спросил он с порога.

«Мальчик, Каня» – весело ответила та: – «Как ты и хотел».

«Да уж, один сын – несын, два сына – полсына, три сына – сын!» – весело пропел отец; заметив акушерку, спросил: – «Ну, как, Маша?»

«Аркадий Фёдорович, миленький!» – заторопилась та: – «Я же ничего не видела и не делала, пришла, когда уже всё кончилось. Скажите Татьяне Николаевне, чтоб в пункт пошла, так положено, а то мне попадёт».

«Ничего, Маша» – сказал тот весело: – «Запиши там всё, что надо, а мы подтвердим, что она была у тебя, не волнуйся».

«Ну, как же» – продолжала настаивать акушерка: – «Взвесить надо, рост померить, пуповину посмотреть, да мало ли что».

«Взвесить…» – сказал отец. Он расставил ладони, приложил к голове и ногам ребёнка, затем взял того на руки, покачав, объявил: – «Запомни: – рост 54 сантиметра, вес 4 с половиной килограмма, остальное сама знаешь. Ну ладно, беги, завтра зайдёшь». Ребёнок продолжал крепко спать, как ни в чём ни бывало.

«Да я хоть каждый день…» – облегчённо заговорила акушерка: – «Если что нужно, сразу зовите!» Она выскочила из избы, улыбаясь, пошла напрямик через кладбище, которое уже не казалось ей таким страшным.

А. XIV. 1 Колокольня Ивана Великого в Московском Кремле.

В горе стоит великий старец некий;

Он к Дамиате обращен спиной

И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.

Он золотой сияет головой,

А грудь и руки – серебро литое,

И дальше – медь, дотуда, где раздвои;