Дао Дзэ Дун
Шрифт:
В глубине души и миллиардер в Палм Бич, и пастух в Верхней Монголии реагировали на выверенные на единой «платформе Юнга-Кемпбелла» сюжеты идентично, а уже к началу двадцать первого века «весть Голливуда» добралась до самых дальних и затерянных уголков Земли.
Всего три четверти века понадобилось на то, чтобы идеи этих двух гениев полностью унифицировали коллективное бессознательное всех людей, обладающих покупательной способностью, и тем самым позволили создавать бесчисленные паттерны новых потребностей.
Бессознательное стало прозрачным и куда более предсказуемым, специалисты лишь продолжали спорить, понравилось бы это Юнгу или не очень,
Юнгианский анализ сновидений стал приносить прибыль не меньшую, чем добыча нефти, газа и расщепление ядра. Страхов ясно сознавал, что находится явно не в конце этой энергетической «пищевой» цепочки. Как сознавал и то, что именно его «партизанская стратегия» творчества позволяет ему создавать рекламные дрим-паттерны, которые принимаются крупными корпорациями на «ура»… Работа с опасным материалом — это он, Страхов, делал его опасным — требовала и «саперной тренировки». И Страхов продолжал практиковать утреннюю разминку мозгов, придумывая минувшему сну сиюминутное, грубое объяснение «по общедоступному Юнгу».
…Там, во сне, обшарпанные бетонные платформы под ногами, осенний мусор, более-менее теплые и комфортные, «отпускные» сумерки — разве это не его нынешняя жизнь? Плоская, во всех смыслах «железо-бетонная», искусственная…
Роскошный отель — бизнес-перспектива, карьерный предел, в который он вот-вот получит ваучер… но тянет в отстойную, с позиции всех норм жизненного успеха, каморку детства. Пятизвездный отель в прямой перспективе на берегу тихого моря, символизирующего усмиренное подсознательное, — вполне объективный успех. Прежде, чем добраться до отеля, он еще, чего доброго, еще тормознул бы на захолустной дискотеке — потусоваться с однокашниками…
Море темного бессознательного… В мире Страхова оно всегда поблизости. Ведь он любит нырять в него по утрам и вечерам… Но сегодня оттуда появились «морпехи», чтобы дать ему взбучку. Оттуда? Из моря?.. Или спустились с темных небес, не отличимых от морского мрака? Их ведет… ну да, анима, женская сторона его души… сила души, противостоящая рассудку. Непредсказуемая, капризная… Что ей надо? Почему хочется от нее сегодня отстреливаться?.. Как ее усмирить на этот раз?
А что, вообще, у него с женщинами?.. Картинка по нынешним временам идиллическая, хотя в плане тысячелетних заповедей — полная мерзость запустения. Он спит с призраком жены во плоти и крови, нуждающемся, как и он сам, ставший призраком чужого мужа, в любви, ласке и участии. Что дальше?
Понятно, почему нет патронов… Если бы были — киснуть ему в этой каморке до скончания дней в ожидании ваучера, который ему не нужен.
Нужно хорошо подготовиться — встреча с озарением, судя по всему, будет явно не праздничной — с пытками и мордобоем… Такой путь достижения момента истины открыла еще Инквизиция. Пытками
Теперь можно было открыть глаза.
Он открыл. Сверкнула приятная зеленая искорка — домашний сканер зафиксировал его зрачки, включил персональные службы. Дом сказал хозяину «доброе утро», тумбочка подала кофе, кровельные секции-окна просветлели, стали прозрачными.
Страхов, почувствовал, что в постели он один, повернул голову, удостоверился, что Анны рядом нет, а на соседней подушке остался только проводок с присоской, тянувшийся к «соннику» — анализатору снов, который поутру представлял хозяину полный отчет-интерпретацию его сновидений… Так и возникла, благодаря Юнгу и «соннику», цивилизация успешных людей. Страхов потянулся через кровать, заглянул в ячейку тумбочки. Дисплей «сонника» уже был выключен.
Но интуиция подсказывала, что Анна еще где-то здесь, в его доме, и неприятных сюрпризов не будет. От Анны он их и не ожидал.
Время? Шесть двадцать две… Он поднялся с постели, взял с поручней ограждения небрежно брошенный на них халат, накинул его на плечи.
— Привет! — крикнул он, увидев Анну. — Ты что, медитировала там всю ночь?
— Привет! — долетел, как из ущелья, звонкий голос Анны. — Хотела только рассвет посмотреть…
— По-моему, ты все подряд встречаешь! — весело крикнул Страхов. — У тебя невроз? Боишься не там проснуться?
— Все привыкнуть не могу… Такая красота у тебя!
Она явно намекала на то, что не вечно ей суждено здесь наслаждаться рассветами.
Многие, в том числе и профессионалы интерьерного дизайна, уверяли Страхова, что у него самый роскошный пентхаус в Москве. Да, они с женой когда-то постарались.
Можно было по пальцам пересчитать тех, кто по каким-либо психологическим причинам отказался от загородного коттеджа или по крайней мере блока в таун-хаусе. Одним из этих уникумов был Страхов, решивший до конца жизни парить высоко над землей на «летающем острове» или «астероиде», как называли приятели его халупу. Борис называл своего лучшего друга «пилотом Тунгусского метеорита»…
Зато жена его понимала — она понимала его как никто другой — и приняла его жизненное пространство.
Такое решение — отказ от периметра на поверхности земли — позволяло Страхову, по законам Равновесия, обладать пентхаусом площади ничуть не меньшей, чем квартиры на первых этажах, где селились те, кто старался жить ближе к поверхности.
Он полностью перестроил и даже надстроил последний этаж небоскреба, возведенного на месте Лубянской площади. Периметр Кремля казался отсюда детской песочницей, окруженной семью грандиозными башнями, что были возведены по проекту «Золотые Колосья Москвы». В их числе была и высотка, увенчанная пентхаусом Страхова. Рассветы и закаты были космическими. Игра теней — приносившей прибыль десяткам телеканалов, купившим право на съемки и трансляцию в режиме live, и разумеется, самому Страхову.