Дао воина
Шрифт:
– Сейчас ты в самом центре забора. В двадцати шагах впереди есть пролом. Можно перескочить быстро. И сразу – ходу…
– Они там и ловить будут… Выходить буду в восьми шагах в сторону от центра. Отсчитайте тридцать секунд и начинайте прикрытие… Плотным огнем… Максимально плотным…
И, прячась за забором, старший лейтенант быстро преодолел «гусиным шагом» небольшое расстояние. И там затаился в позе, наиболее удобной для предстоящего прыжка через преграду. Даже руку уже поднял, которой предстоит о забор опереться. Он сам отсчитывал отпущенные на подготовку тридцать секунд, точно так же, как это делали
– Пономарев, ты где?
– Вместе с огнем выдвинулись вперед на тридцать метров. Уже близко к лесу.
– Быстрее… – донесся тревожный голос Луспекаева. – Нас окружают… Вынужден отойти от вас в противоположную сторону… Есть раненые…
– Кто?
– Я и пленный… И… И еще… Второй пленный… Кажется… Убит…
– Мы идем… Держись, Саня, держись…
Старший лейтенант Романов приподнялся, готовясь к очередному рывку. В это время, скашивая свинцовой косой заросли впереди, снова заговорил пулемет, но тут же и смолк, словно оборвал разговор на полуслове. Просто так пулеметные очереди обычно не заканчиваются. Должно быть, что-то там, на склоне, пошло не так. Может быть, пулемет заклинило. С пулеметами это часто бывает. При длительной стрельбе ствол перегревается, и его скашивает – беда всех крупнокалиберных пулеметов. Однако сейчас стрельбу трудно назвать продолжительной. А может быть, спецназ ГРУ добрался до пулеметчика и до снайперов. Тогда обстрела с сопки можно не опасаться.
Романов рванулся вперед, готовый залечь, как только пулеметные длинные очереди возобновятся, но очереди так и не возобновились. Значит, это сработал спецназ. По крайней мере, очень на то похоже… Более того, даже стал заметно слабее огонь, который боевики вели из леса, не желая подпустить «краповых» к себе ближе.
– Луспекаев, как ты? – задыхаясь на бегу, спросил старший лейтенант.
Луспекаев не ответил. Не ответили и его товарищи, тоже имеющие переговорные устройства…
– Что там у вас? – скорее себя, чем Луспекаева, спросил Романов.
Ответил лейтенант Пономарев:
– Гнать надо… Может, отобьем…
– Вперед!.. – выкрикнул Романов, и, словно не понимая, как его сейчас легко подстрелить, побежал не привычными зигзагами, а прямо, зато – быстрее…
За окном отчетливо проступил вечерний сумрак, требуя включить в офисе свет, что Тобако и сделал, вспомнив при этом, что сегодня не успел пообедать, и потому сходил на кухню, где приготовил себе бутерброд и чай, а Басаргину только чай.
Басаргин прочитал не только одну шифровку, недавно присланную из Лиона и расшифрованную Андреем Вадимовичем Тобако, а снова все документы подряд, полученные в течение дня от разных адресатов с разных концов земли. И не в том порядке, в котором они поступали, а в том, в каком он разложил их, формируя с помощью документов собственную версию происшедшего и происходящего. Несколько минут думал, потом прогулялся десяток раз от окна комнаты до двери.
Тобако смотрел на руководителя антитеррористического бюро молча, не мешая ему, потому что научился внешне определять моменты, когда Александр Игоревич напряженно
– Андрей, я вот о чем тебя попрошу… Составь внешнее подробнейшее описание всех четверых наших. Не говоря об одежде, потому что они наверняка переоденутся в «камуфляж», – усевшись наконец за стол, по-прежнему глядя перед собой сосредоточенно, сказал Александр Игоревич.
– Ты хочешь объявить их в розыск? Я правильно тебя понимаю? У тебя, кстати, чай совсем остыл… Пей…
Басаргин и забыл про чай.
– Я хочу, чтобы они стали узнаваемыми. Чтобы их, когда понадобится, могли бы без проблем отличить от боевиков визуально.
– Их и так отличат, – возразил Тобако. – Боевики с бородами, а Пулат Сохатый и Ангел – нет. Что касается Доктора Смерть, то его борода никого не введет в сомнение, поскольку среди боевиков редко можно встретить человека с комплекцией Доктора.
– Вот именно это я и прошу тебя сделать… В письменном виде… – согласился Басаргин. – Чтобы посторонние, совсем не знакомые им люди, смогли бы опознать нашу четверку без труда и выделить ее из целой толпы других людей в камуфляже.
Тобако пожал плечами и, не слишком долго раздумывая, начал набирать в компьютере текст описания. Работа заняла у него почти полчаса, за это время Басаргин не произнес ни слова и даже не проявил желания прогуляться по кабинету. Но остывший чай все же выпил.
– Готово, – сообщил наконец Андрей Вадимович. – Прочитать?
– Не надо… Я верю в твои литературные способности… – Басаргин взглянул на часы. – Вот-вот подъедет полковник Мочилов. Я надеюсь, что ему удалось хотя бы пару часов поспать до разговора с Порошиным, а если не удалось, то полковнику придется еще напрячься, чтобы провести подготовительные мероприятия. На всякий случай, как появится, завари ему чай покрепче…
– Какие мероприятия? – не понял Тобако, понимая, что за время своего вынужденного отсутствия безнадежно отстал от событий.
– Простейшие… Пограничники должны были уже несколько часов назад блокировать границу, чтобы не допустить выхода лже-«драконов» в Грузию. Об этом побеспокоились в РОШе, и, слава богу, данные случайно дошли до нас… Но нам с тобой, не зная точно сути дела и обстановки на месте событий, предстоит решить свои вопросы.
– Согласен. Будем решать. Только я не все вопросы пока понимаю правильно. Ты вводи меня между делом в курс дела. Извини уж за такую мудреную фразу…
Басаргин кивнул, то ли извиняя, то ли соглашаясь.
– Зачем чеченцам так срочно понадобились офицеры спецназа ГРУ?
– Зачем?
– Офицеры хорошо знают методы ведения боевых действий и методы, применяемые спецназом ГРУ при прокладывании маршрутов. Оставлять лже-«драконов» в живых, да еще на российской территории – это слишком опасно и грозит разоблачением всех планов, задуманных не только для одного отдельно взятого региона. Главных исполнителей решено было уничтожить. И сделать это руками других спецназовцев, более опытных. Чеченцы хорошо знают возможности спецназа ГРУ и побоялись сами упустить тех, кто еще остался в живых.