Дар берсерка
Шрифт:
Та в ответ посмотрела насмешливо, понимающе, словно умудренная жизнью баба. Проговорила медленно:
– Стало быть, вот что с тобой приключилось. Божья печать. Вот откуда взялись силы на то, что ты сделал с асами у реки. Как жаль, что я е могла позволить тебе мыслить ясно. Могла бы узнать все раньше…
– И впрямь жаль, - хрипло сказал Харальд.
– Я ведь мог не только рассказать, но и показать, как беру силы.
У Труди то ли презрительно,то ли тревожено дрогнула верхняя губа.
– О нет, – быстро бросила она. – Мне нравились и те беседы, что у нас были. Помниться, пару раз ты даже сумел выдавить что-то про слово и взгляд дракона. Впрочем, это
Харальд ощутил, как раздуваются у него ноздри – а белокурая девка уже отвернулась. В несколько мелких семенящих шажков добралась до факелов, заявила, глядя на Локи, стоявшего там:
– Однако ты мог найти других ведьм, чтобы выпустить жену дракона из клетки. Но использовал именно этих. Ты и это предусмотрел, верно? Знал, что они, выполнив твое поручение, тут же прибегут к младшей сестре. Ты даже изменил им лица, чтобы я сразу поняла, кто за этим стоит… чтобы подумала о тебе, когда почую волчицу. И поторопилась, совершив оплошность. В то время как мне следовало ничего не делать – и просто присматривать за драконом, не дав ему взять, как жертву, собственную жену!
Сначала надо все узнать, выморожено подумал Харальд, стоя неподвижно. Сначала нужно послушать, о чем эти двое говорят, а потом уж…
– Не кори себя, великая Фрейя, - с улыбкой сказал Локи. – Ты не смогла бы удержать дракона. Он был слишком голоден. И волчица все равно накинулась бы на тебя. Рано или поздно, не в эту ночь,та в другую. Волки ревнуют сильней, чем люди – у них за неверность принято платить смертью. А эта обернувшаяся помнила того, кто гладил её когда-то по плечу. ано или поздно, но oна набросилась бы на бабу, посмевшую сесть рядом с её мужем. И кто-то ударил бы её ножом… но я благодарен тебе за то, что ты так хорошо присматривала за драконом до приходы волчицы. И сберегла его голод…
Труди резко выдохнула. Спросила, вскидывая голову:
– Выходит,ты играл нами всеми, как пешками в хнефатафле?
Локи улыбнулся ещё шире, Труди замолчала. Проговорила мягко:
– Нет, все слишком удачно сошлось. Обессиленный дракон, уже научившийся принимать жертвы, перед ним волчица с распоротым брюхом – а в ней сила волчьего колдовства… никто не знал, что такое возможно! Что дракон способeн вычерпать, как жертву,только волчье колдовство, не тронув человечьей силы. И вернуть обернувшейся бабе облик, утерянный навсегда. Ты словно заранее все предвидел… неужели было еще одно пророчество, Локи?
Улыбка вдруг сошла с лица Локи. И он сказал уже сеpьезно:
– Как ты знаешь, в Хельхейм, царство моей дочери Хель, после смерти приходят души не только людей и йотунов – но и вёльв-пророчиц. Сам Один посылал туда вестника Хёрмода, чтобы узнать, каким будет конец богов. И тот принес в Асгард пророчество о Рагнарёке, которое изрекла мертвая вёльва. Смирись, Фрейя. И услышь мою весть – год назад одна из вёльв предсказала, как сплетутся волоконца кудели в нити черного дракона. Так я об этом узнал. И помог предсказанному свершиться.
Труди на мгновенье закрыла глаза. Выдохнула, снова посмотрев на Локи:
– Пророчество или нет, но асы тебе этого не простят. Тебя предупреждали, чтобы ты не смел лезть к драону,иначе не увидишь своего сына…
– Так ты мне угрожаешь, великая Фрейя?
– Локи едва заметно усмехнулся. – Это хорошо. Это значит, что ты в отчаянии. Но все, что я добыл, перестанет вам служить, если вы тронете одного из моих потомков. Припомни то, что случилось этой зимой и этой весной. На озере Россватен Тор бросил молот в Харальда – и потерял этот молот. В Упсале Один проткнул
– Не ври, - отрезала Труди. – Все дело в драконе. Вот он и впрямь способен ответить ударом на удар. Не то что твой Нари!
– А может, я тоже способен ответить? – неторопливо спросил вдруг Локи.
– К примеру, могу сегодня же прикончить жреца в храме Одина. Того, кто нынче приносит вам жертвы и посылает их силу в Асгард. Как я понимаю, если он умрет, не успев передать своему сыну дар, полученный от Одина – тогда эта капля силы пропадет навсегда? Какая незадача. если так же умрет следующий человечек, которому пришлют из Асгарда кусок магии, полученный еще от ванов, что тогда? Но как жаль, что все ваше спасение – в этих каплях силы и жалких людях!
Труди пару мгновений молча смотрела на Локи. Проговорила:
– Так ты хочешь поторговаться?
Локи снова улыбнулся.
– Я рад, что ты первая это предложила. Впрочем,ты всегда умела предлагать первой, Фрейя. Вот мои условия – вы отдадите мне моего сына Нари. В волчьей шкуре, но живого и невредимого. Взамен я отдам вам молот Мьёльнир вместе с поясом силы Мегингъёрд, без которого Тору не поднять молот. И поскольку я щедр, еще добавлю к этому рукавицу, которую забрал у Одинсона ярл из этого мира. Иначе Тору никогда не взяться за рукоять Мьёльнира, верно? Но cамое главное – я не трону жреца Одина. Он продолжит приносить вам жертвы. Это, конечно, не та добыча, которую привык собирать Один, приходя в Мидгард. Но если вы перестанете бегать по Утгарду, затевая там драки с йотунами – то на скромное житье вам хватит. Теперь, когда ожерелье Брисингамен утеряно, а агнарёку больше ничего не грозит,и дракон способен его защитить, вы уже не сможете вернуться в Мидгард. Ни в своих телах, ни в чужих. Так что это очень щедрое предложение…
– Даже слишком, – бросил аконец Харальд.
И шагнул поближе к кругу света, падавшему от факелов.
Локи чуть приподнял темные брови, продолжая улыбаться. Труди, даже не взглянув на Харальда, заметила:
– Теперь и этот будет с нами договариваться?
– Договариваются с тем, кто может что-то предложить, - бесcтрастно сказал Харальд. – Так ведь, Локи? Или ты собрался cам снимать звериную шкуру с твоего сына? Думаю, у тебя все кончится ободранной тушей. Выходит, мне тоже есть что предложить. Кстати, Фрейя, жреца Одина я могу убить так же легко, как Локи. И не думай, что я его не найду.
Он замолчал, глядя на Труди в упор. Ощутил, как от злобы перехватывает горло. Подумал – как жаль, что до богини, сидящей в её теле, нельзя добраться. Да и Локи стоило бы придушить…
– Раз рейя здесь, значит, я отрезал путь сюда не всем гостям из Асгарда, – уронил Харальд.
– И здесь, в Мидгарде, найдется немало людей, успевших примерить Брисингамен. Даже если я потребую их головы, мне отдадут не всех. Кого-то обязательно спрячут. Поэтому я не буду заниматься глупостями. Но если я когда-нибудь пойму, что рядом со мной крутится человек, в котором сидит кто-то из Асгарда – я вернусь в Упсалу и скормлю всех жрецов Одина Ёрмунгарду. И сожгу здешний храм, объявив людям, что богов давно нет! А если что-то случится с моей женой и моим сыном…