Дар целителя

Гончарова Галина Дмитриевна

Паразит!

Ведь знает же...

– Вета, ты меня не слушаешь?

Я обернулась к Бертену с самым извиняющимся выражением.

– Прости, пожалуйста. Я задумалась... так о чем ты?

– Ты выйдешь за меня замуж?

Не могу сказать, что предложение стало для меня неожиданностью, или повергло в шок. Ответ я уже знала. Минут десять, как знала.

– Прости, Берт.

– Почему?

И как тебе ответить правду?

Потому что ты спал с Тамирой? Да, это верно. Но есть и другие причины.

Потому что я

из другого мира, затащить в который тебя не получится и у лошадиной упряжки? Ты умный, хороший, добрый, но ты не аристократ, ты не знаешь того, что мы впитываем с молоком матери, а чтобы основать свой род у тебя тоже не хватит сил. Ты не поднимешься в мой мир, и выпадешь из своего, сделав нас обоих несчастными. К чему?

И... я не люблю тебя.

Я никого не люблю, поэтому могу судить здраво. Если уж отдавать свою свободу, то тому человеку, который сможет меня защитить. Да и себя тоже...

Я представила реакцию канцлера на известие о моей свадьбе с Бертом, и еще больше укрепилась в своем решении. Убьют ведь. Его, понятно, не меня.

Думала я слишком долго, потому что Берт шлепнул ладонью по столу.

– Я для тебя недостаточно хорош, да?

Я покачала головой.

– Нет. Это не так.

– Тогда что? Герцог тебе больше предложил? И как - за ночь - или вообще?!

Меня передернуло.

– Герцог сделал мне недопустимое предложение, которое я не приняла и не приму. Так же, как и твое. Давай закроем эту тему?

– Ну уж - нет!
– Обычно спокойные глаза Бертена горели нехорошими огоньками.
– Давай проясним все до конца, Веточка. Ты не отказывалась со мной встречаться, вертела хвостом, а теперь в кусты?

– Я тебе ничего не обещала, если помнишь, - от моего тона разве что ландыш инеем не покрывался. Впрочем, Бертена такие мелочи не останавливали.

– Еще бы! Героиня! Спасительница! С грамотой и наградой от короля! А я кто?

– Я думала - ты мой друг, - грустно произнесла я. Бертен, конечно, расстроится, ну да ничего, найдется, кому его утешить. Найдется, никуда не денется. Хоть бы и той же Тамире.

– А я не хочу быть другом! Не хочу! Мне больше надо!
– рявкнул Бертен.

Я и опомниться не успела, как меня притиснули к сильному мужскому телу, а чужие губы накрыли мой рот.

***

Романы врут.

Злобно и бессовестно, могу это утверждать со всей ответственностью. Там написаны всякие глупости, вроде 'Брунгильда обмерла', 'Элоиза потеряла от шока сознание', '...сначала Изельда была в ужасе, но потом начала испытывать странное чувство, быстро перерастающее в наслаждение...'.

Видимо, я не героиня романов, потому что я уже примерилась пнуть Бертена в колено, больно и сильно. Я бы и сразу, но, во-первых, юбка помешала, а во-вторых, тут надо прицелиться, чтобы точно попасть. Что вообще за наглость - доказывать поцелуями свою правоту? Пффф!

Вот лично я правоты определить не могу,

а что Бертен ел на завтрак козий сыр - теперь точно знаю. Хоть рот бы прополоскал, герой-любовник.

– Навязывать себя девушке недостойно, чадо Света.

А это что еще такое?

Бертен и не подумал меня отпускать, разве что от губ оторвался.

– Дверь с той стороны закрой, святоша!

– Не думаю, что стоит это делать, чадо.

– Хочешь, чтобы я тебя выкинул?

– Неужели рука поднимется на старика? Ай-яй-яй, чадо, что ж ты так душу-то свою поганишь? Девушек принуждаешь, слугам Светлого угрожаешь... дальше-то что?

– Государственная измена, - буркнула я, ожесточенно оттирая губы.

Бертен разжал руки, взглянул на меня дикими глазами, и рванулся к двери так, что едва не унес с собой храмовника. Тот вовремя увернулся, и погрозил мне пальцем.

– Дитя Света, не стоит так поступать с мужчинами.

– Я сама...

Я бы сейчас загрызла любого, не то, что храмовника, но следующие слова заставили меня рассмеяться в голос - и от души.

– Если бы ты его пнула, то пальцы бы отшибла, а ему ничего не было бы. Туфельки-то у тебя легкие, матерчатые. Надо было положить пальцы на глаза и надавить, тогда тебя точно отпустили бы. Или кусаться, что есть сил, тоже помогает.

Храмовник смотрел на меня невинными голубыми глазами. Точь-в-точь, как мальчишка, который успешно насовал за шиворот соседской девочке головастиков, и удрал от наказания куда повыше. Неужели и среди них все же встречаются приличные люди? Когда позволяют себе быть людьми, а не служителями?

Усилием воли я подавила смеховую истерику.

– Благодарю за совет, служитель. Могу ли я предложить вам чашку взвара с медом, в качестве более вещественной благодарности?

– А мед какой?

– Липовый.

– Предлагайте же, чадо Света, предлагайте!

Мне ничего не оставалось, как только хихикнуть - и предложить.

***

За взваром мы разговорились. Вскоре к нам присоединилась и Линда, которая выложила на блюдо собственноручно испеченное печенье (герой-любовник все еще поправлялся, и кормить его надо было сытно, вкусно и разнообразно), и принялась болтать со служителем Оривсом, как будто тысячу лет знакома.

Тот отвечал, отшучивался, улыбался, сам расспрашивал, и я не успела даже ахнуть, как Линда поведала ему все, что случилось за время ее работы в лечебнице. Хорошо, что я помалкивала, а то бы и сама не удержалась.

Специалист.

И при этом, видимо, не самый плохой человек, содержит ночлежку при Храме, в пригороде, примерно в сутках пути от столицы, для тех, кому идти некуда, насмотрелся там тоже всякого...

Храмовник!

Опасность!!!

Порядочный храмовник - это такая же редкость, как семицветный кракен, все они преданы лишь Храму, так что молчи, Вета, молчи, за стенку сойдешь.