Дар халифу
Шрифт:
— Они тут, в Иджу?
– спросила Николь, очень надеясь познакомиться с другими литиатами.
— Нет, они в северных землях. Один из них мой родной брат.
— А ваши родители?
– Николь стало очень любопытно увидеть брата Велиамора.
— Они отправились на восток, далеко за пределы Холоу, в земли темных эльфов, - ответил маг.
– Мама была дружна с ними и хотела остаток своих дней жить среди них.
— Темных эльфов?
– Николь думала, что шире глаза уже не сможет открыть.
— Если хотите, когда-нибудь я расскажу вам о них, - усмехнулся маг.
— Конечно,
– А ваш брат, он же не в Вандершире?
— Нет, он в Эвервуде, - ее собеседник тяжело вздохнул.
– Если, конечно, ему не пришло на ум покинуть его и присоединиться к остальным, оставшимся в Вандершире.
Велиамор посмотрел на свою юную собеседницу.
— Причина нашей слабости в том, что мы мало думаем о собственной безопасности и часто желаем помочь людям, даже когда нас об этом не просят. Мы слишком высоко оцениваем свои способности и иногда думаем, что знаем лучше людей, что им надо. Людям это не нравится. Они хотят учиться всему сами, на своих ошибках. Если предупредить человека об опасности, и он избежит несчастья, так и не узнав наверняка, случилось бы оно с ним или нет, потом обвиняет предупредившего во лжи и корыстных целях. Трудно поверить в то, что не случилось. Легче извлекать уроки из случившегося несчастья.
В комнате стало тихо. В саду слышался стрекот цикад, легкий ветерок трепал шторы.
— А люди могут использовать ваши заклинания, чтоб колдовать?
– спросила Николь после паузы.
— Я не встречал таких, - ответил маг.
– Только темных. Лоакинор использовал обычных людей для своих интриг. Ева - обычный человек.
— Но она обладает силой, - Николь нахмурилась, вспомнив о своей испорченной свадьбе.
— Она прошла обряд темных, учила их заклинания, - кивнул Велиамор.
– Силой она равна многим полукровкам. Но она может использовать только черную магию.
— Можно как-то отнять у нее эту способность?
– Николь хотелось бы навсегда лишить Еву магических способностей, а еще лучше вообще избавить от нее мир.
— Для этого нужно ее собственное желание, - ответил маг.
– Насильно невозможно очистить ее от темной крови. Она должна навсегда отказаться от мести, ненависти, зависти.
— Она не захочет, - вздохнула девушка, вспомнив свой недавний разговор с пленницей.
– Если бы Кристиан любил ее, тогда, возможно. Но теперь она стала еще хуже.
— Она любит его по-своему, и ее силу питает злость, как и вашу, - Велиамор посмотрел на нее.
— В такие моменты я забываю обо всем, словно это вообще не я, - девушка виновато посмотрела на собеседника.
– Думаете, я могу кого-нибудь убить?
— Думаю, нет, - ответил маг.
— Но я иногда думаю об этом, - честно призналась Николь.
— Эльфы не умеют злиться, а люди умеют, - ответил мужчина задумчиво.
– Невозможно предугадать, каким талантом будет обладать ребенок от такого необычного союза. Магией эльфа, подвластной эмоциям человека, или эльфийской мягкостью и добротой в сочетании с твердостью характера и способностью принимать сложные решения.
— По-моему, у меня первое, - Николь не могла вспомнить каких-нибудь своих сложных решений.
Маг улыбнулся.
— Вы давно живете, - девушка
– Вы знаете, кто были мои родители? Хотя бы что-то?
— Если то, что рассказала мне Ниониэль, правда, вы потомок рода Лонвал, - ответил Велиамор.
– Хотя теперь я верю в это и без доказательств.
— Почему? Моими предками могли быть какие угодно эльфы, - Николь улыбнулась, представив себе этих прекрасных созданий, к которым теперь имела отношение.
— Но только девушка из рода Лонвал так отчаянно полюбила бы Кальтбэрга, - ответил маг с улыбкой.
— Неужели такое возможно?
– она покраснела, взглянув на спящего мужа.
– Почему?
— Чтобы снять проклятье, - объяснил Велиамор.
– Не эльфы наложили его, но они позволили своим дочерям попробовать снять его. Две погибли, пытаясь сделать это, и только у вас получилось.
— Это все так странно, я ничего не понимаю, - Николь искренне радовалась, что им с Виктором не грозит повторение судьбы их предков.
— Королева эльфов, Алия, отдала Грегори Лонвалу их дочь. Она отдала своего ребенка, зная, что в Холоу ее вряд ли ждет хорошее будущее, но только так она могла помочь людям, - Велиамор вздохнул, не из рассказов зная всю эту печальную историю.
– Если бы второй сын Валиуса, Тибальд, был хоть вполовину такой как Виктор, проклятие было бы снято уже тогда.
— Он был злым?
– Николь была достаточно наслышана о Тибальде и Максимилиане Кальтбэргах.
— Он был вторым сыном Валиуса. Ему не достался бы трон Вандершира, и отец решил женить его на дочери Грегори, Дарии, - рассказывал Велиамор.
– После смерти Грегори трон Холоу перешел бы ему. Но Дария умерла при родах, а Грегори был еще жив и достаточно молод, чтоб дожить до совершеннолетия внука, Максимилиана. Тибальд оставался не у дел. Тогда он впал в отчаяние и вел весьма разгульную жизнь.
— Дария была дочерью эльфийской королевы?
– Николь очень увлекла история предков, которую она не знала так подробно.
— Нет, ее младшая сестра, Алия, названная так в честь матери, - ответил маг.
– Грегори не пожелал выдавать ее за Тибальда, она вышла за эльфа.
— Но как тогда Кальтбэрги погубили ее, все же хорошо сложилось?
– Николь знала, что и тут плохой конец.
— Это время было для нас благоприятным, - Велиамор вспомнил, как сам был еще юным и наивным в те годы.
– В Вандершире королем стал Влад, дед Виктора. Он был добрее и мягче брата, я смог повлиять на него и магия вернулась в Вандершир. А с Холоу мы заключили союз. Но, к несчастью, не только я стал советником. В Холоу обосновался Лоакинор. Он стал советником Тибальда после смерти Грегори.
— Ох, это звучит зловеще, - Николь поняла, почему Кальтбэрги из Холоу так отличаются от вандерширских. Одним достался в советники белый маг, вторым темный.
— Но Грегори не умер своей смертью, его убили, а в убийстве обвинили эльфов, и муж Алии был казнен, - Велиамор отвел взгляд, с тяжелым сердцем вспоминая, как благоприятные дни сменились гонениями и казнями.
– А она стала любовницей Тибальда. Через полгода она умерла, родив девочку.
— А кто был отцом?
– Николь похолодела, представив себя на месте Алии.