Дар, который управляет тобой

Ре Ани

С порога девушки очутились в толпе беседующих учеников. В этой части зала музыка была приглушена, чтобы молодые люди могли услышать собеседников. Грета то и дело останавливалась у очередной компании, приветствовала своих знакомых, улыбалась и шутила. Тин всё это время стояла чуть позади неё, с восхищением наблюдая за тем, как она общается с людьми. Казалось, что все здесь её любили, что все улыбки, подаренные ей, искренни, и это так разнилось с тем, как воспринимала окружающих Тиниара, с их отношением к ней, что Тин невольно подумала,

что сама виновата в большей части своих проблем. Возможно, дело вовсе не в её даре, а в том, что она совершенно не умеет общаться с людьми.

Не прошло и десяти минут, как Грету пригласили на первый танец. Она не хотела оставлять подругу, но Тин настояла, чтобы та согласилась. Кем бы ни был этот тайный ухажёр, он не должен был позволять ей проводить бал в одиночестве. Тиниара отошла к стене, оперлась о неё плечом и закрыла глаза, расслабляясь под звуки оркестра. Ей нечасто удавалось послушать музыку, и в такие редкие моменты Тин старалась получить максимум удовольствия.

3.02

— Это платье тебе не идёт, цвет совсем не твой, — услышала она голос Эрикиля и, вздохнув, открыла глаза. — Неужели ты не могла остановить свой выбор на одном из тех, что привёз я?

— Кстати, я просила тебя их забрать, — заметила Тин, разглядывая дарийца. Элегантный чёрный костюм, волосы зачёсаны назад, губы искривлены в хищной полуулыбке.

— И что мне с ними делать, если не секрет? — в ответ на это Тин только закатила глаза. У неё не было желания вновь затевать бесконечный спор. Эрик помолчал, а потом выдал что-то совершенно неожиданное: — Потанцуем?

— С ума сошёл? — удивилась Тин. — Это вы, аристократы, с детства берёте уроки танцев. В жизни ничего подобного не делала.

— Ой, да брось, следующим будет вальс. Я поведу, а ты лишь старайся не наступить мне на ноги.

— Очень смешно, — скривилась Тин. Эрик же взял её ладонь и резко потянул девушку на себя. Тиниара от неожиданности чуть не упала, и если бы парень не поймал её в объятия, точно полетела бы на пол.

— Видишь, ты можешь во всём на меня положиться, — тихо сказал он, глядя прямо в её глаза и склоняясь для поцелуя. Тин вывернулась, освобождаясь из его рук, и пошла в сторону балкона. На удивление, Эрик её преследовать не стал.

На улице было холодно. Лёгкое платье насквозь продувало осенним ветром, и кроме Тиниары желающих подышать свежим воздухом не оказалось. Девушка поёжилась, обняла себя за плечи и глубоко вздохнула — ей отчего-то не хватало этих ощущений. Последнее время перемещения были очень спокойными, Аншари говорил, что она учится контролировать дар. Тиниара медленно подошла к перилам, облокотилась на них и посмотрела вниз — территория вокруг академии была освещена. Деревья почти освободились от листвы и тонкими ветками резали небо на тысячи мелких кусочков. Хотелось... да ничего ей не хотелось. Жизнь всё больше походила на полосу препятствий,

и Тин явно переставала справляться.

— Если собираешься спрыгнуть, выбери балкон повыше, — сказал звонкий мальчишеский голос, и Тин вздрогнула. Обернувшись, она обнаружила ситрайца — того самого паренька, что подходил знакомиться с Эрикилем. Как его звали? Льиннелл, кажется.

— Не собиралась я прыгать, — нахмурилась Тин. Мальчик устроился в одной из арок в стене, не удивительно, что она его не заметила. — Почему ты сидишь здесь один?

— Потому что из-за моей внешности все воспринимают меня ребёнком. И относятся ко мне соответственно, что утомляет. И знаешь, в чём ирония? На самом деле это они дети, и потому мне неприятно общаться с ними.

Тин подняла брови: чем она была обязана такому приступу откровенности? Заметив её удивление, Льиннелл поморщился, отчего прекрасное юное лицо на мгновение показалось Тиниаре очень взрослым.

— Отец считает, что обучение здесь поможет мне познать другие расы. Но чем больше я нахожусь среди вас, тем меньше понимаю. Ну скажи мне, как люди, плетущие мелкие интриги друг против друга сейчас, смогут через пару лет встать во главе ваших стран? Как могут они управлять своим народом, если даже с собственными чувствами разобраться не в состоянии?

— А ты всегда понимаешь, что чувствуешь? — поинтересовалась Тин. Забавно, эльф был одновременно и юн, и стар. Девушка не могла объяснить своих ощущений по этому поводу.

— Да, — серьёзно ответил мальчик, и Тиниара поняла, что он всё же молод. Нельзя до конца осознать что-то, пока не переживёшь это сам. И несмотря на обилие теоретических знаний, которых Льиннел успел нахвататься за свою долгую жизнь, самые простые вещи оставались для него неясны.

— Ты, наверное, никогда не любил.

— Думаешь, это что-то изменит? — вздохнул ситраец. Его губы посинели на морозе, а длинные светлые волосы обрамляли лицо ореолом. — Вот ты, например, много нового поняла, когда влюбилась?

— Я узнала, что нет чёрного и белого. Иногда очень сложно понять, что ты чувствуешь на самом деле.

— Нет, понять не сложно. Тяжело принять, что эти чувства тянут тебя на дно, и отказаться от них. Тяжело выбрать правильный путь, а не тот, что ты хочешь выбрать.

— Разве желанный путь не может быть правильным?

— Может, — кивнул Льиннел. — Но так везёт далеко не всем. Счастье — это утопия. Сказка. Недостижимый идеал. Думаешь, если добиться желаемого, ты станешь счастливой? Правда в том, что ожидания никогда не совпадают с реальностью.

— Это вам в эльфийских школах преподают? Мрачноватый взгляд на жизнь, тебе так не кажется?

— Единственно верный. И нет, не в школах. Я учусь у своего деда.

— Тиниара? — на балкон выглянул Дилиан, и Тин перевела на него напряжённый взгляд. Ситраец поднялся со своего места и направился к выходу мимо парня.