Дар Крома

Хок Блэйд

Ангир на пару секунд задумался и, почти сразу, ухмылка осветила его лицо. Он вспомнил:

— То-то я смотрю, что лицо знакомое! Маешься мщением, недоумок?

— Ты отнял все, что у меня было!

— Тебе надо быть разборчивей в торговле рабами. Иногда они говорят правду.

Исахан только плюнул кровью во врага.

— Тебя кто-то предупредил?

— Нет. — Боссонец издал смешок, — я просто нашел местечко поуютнее, возле дороги, думаю, может, кто из знакомых проедет. А тут и ты появился со своим отребьем, мститель…

— Будь ты проклят ублюдок, порождение шакала и …

— Знал бы ты, сколько я раз я это уже слышал.

— Чтоб твой мозг

выжрали гиены, чтобы в твоих глазницах копошились змеи, а пауки выводили потомство…

— Какой ты недоброжелательный.

Туранец глухо вскрикнул, когда боссонец вытащил рывком острую сталь у него из спины.

— Твоя мать…

Удар тяжелым сапогом в лицо оборвал начинающуюся речь туранца.

— Хорош на сегодня, — сказал Ангир. — Знаешь, что я решил с тобой сделать? Сейчас расскажу. Змей тут нет, да и гиен тоже, зато есть волки и росомахи, а если тебе совсем не повезет, то тобой закусит кабан. Говорят, за минуту он съедает фунт-полтора мяса. Так что будешь подыхать не очень долго, в конце концов, с такой раной в животе до завтрашнего восхода солнца ты не доживешь. А там как повезет.

Боссонец с трудом взвалил тело туранца на жеребца и, не обращая внимания на стоны Исахана, повел лошадь по едва заметной тропинке вглубь леса.

— Ну, как, мститель? Эта полянка тебе по душе?

И с этими словами скинул смертельно раненого туранца на снег.

— Береги себя, не простудись! — услышал туранец последние слова удаляющего боссонца.

Холод проникал все сильнее и сильнее. Порезы на сухожилиях Исахан уже не чувствовал. От раны в животе боль росла с каждой минутой. Теряя сознание от холода и боли, угасающий взгляд Исахана успел увидеть двух матерых волков, выбежавших на поляну. Сердце туранца перестало биться еще до того как клыки зверей стали терзать его плоть.

Глава VIII

Солнце стояло высоко в зените, когда Шанго ступил, наконец, на землю аквилонского королевства, в очередной раз удивившись разительному контрасту двух соседних культур, который можно было так ясно увидеть только здесь, на границе. Строгому безразличию и относительному порядку немедийского королевства противостоял легкий беспорядок и простота правил подданных короля Хагена. Аквилонские солдаты, не скрываясь, глазели на чернокожего наемника, охотно вступали с ним в беседы и попутно закидывали его вопросами. Сколько раз Шанго не бывал в этой стране, и постоянно цвет его кожи вызывал бурю восторгов у местного населения! Через эти разговоры он, в том числе, узнал и об изменениях в немедийско-аквилонских отношениях, чему ничуть не удивился.

«Ну, ничего не изменилось», — улыбнувшись, подумал Шанго, покинув, наконец, пограничную заставу.

Ничего не изменилось и в его оценках. Аквилония нравилась Шанго гораздо больше Немедии. Да, жизнь здесь порой непроста…. Корона не всегда справляется с упрямством баронов и это иногда приводит к анархии на местах, увеличению налогов и разгулу бандитских вольниц. И, конечно, от этого больше всего страдал простой народ. Однако, лично для Шанго это означало, что если ему когда-то наскучат странствия, если он устанет от войн, то работа, а значит и доход, в этой стране, для него и по нему, всегда найдется. Учитывая же уровень развития королевства, на деле демонстрируемый размерами сумм, которые готовы выкладывать наниматели, то голодать здесь уроженец племени Мабинти явно не будет. Да и с другой стороны, несмотря на относительную несвободу в верованиях (культ Митры старался подавить, и довольно успешно, другие

религии) Аквилония характеризовалась относительной свободой нравов. А это уже играло для Шанго немаловажную роль.

Места, через которые наемник сейчас проезжал, были не очень богатыми. Шанго не знал, какому вельможе принадлежали эти земли, однако было очевидно, что не очень крупному и могущественному. Минуя деревню за деревней, Шанго увидел множество разнообразных лиц — веселых, хмурых, приветливых, злобных, но общей чертой всех этих крестьян была усталость. Только очень идеалистичный человек мог бы назвать этих людей счастливыми.

Наступил вечер и Шанго подогнал лошадь, чтобы быстрее добраться до знакомого постоялого двора. Не то, чтобы его пугала ночевка на природе, однако сон в теплой постели всегда предпочтительнее и приятнее. Да и, потом, ближе к ночи сильно похолодало. Вот показались знакомые ориентиры — камень возле дороги, сухое дерево и, улыбнувшись своим мыслям, Шанго собрался пустить лошадь еще быстрее. Однако вечернюю тишину разорвал знакомый голос.

— Стойте! Во имя пресвятого Митры, стойте! — продравшись сквозь кусты и ветки на дорогу выбежал человек. Мужчина был весьма молод, грязен, одет явно не по сезону, да и то, во что он был одет, было надорвано во многих местах.

— Хималус? — нахмурившись, Шанго остановил лошадь и соскочил на землю. — Что случилось? Что ты здесь делаешь?

— Господин Шанго, это счастье, что вы здесь! — Мужчина даже немного прослезился и сбивчиво принялся говорить:

— Это какой-то ужас! Они пришли, начали все бить, ломать, резать! — он запнулся на мгновение, затем, всхлипнув, выдавил: — Мать…

— Погоди. Я вижу, что произошло что-то очень нехорошее. Но возьми себя в руки! Давай с толком, поспокойнея!

Хималус кивнул, судорожно, но глубоко вздохнул пару раз, огляделся вокруг, а потом сказал:

— Давайте не здесь. Они сюда не ходят, но мало ли, вдруг, — он взял лошадь за уздцы и повел ее в чащу, — пойдемте скорее.

Некоторое время они пробирались через лесной бурелом, а потом вышли на небольшую полянку, в центре которой горел небольшой бездымный костер. Невдалеке от него виднелся наспех сложенный шалаш. Около огня сидели несколько человек — пожилой мужчина и две женщины. Они испуганно встали при появлении Шанго.

— Тихо, тихо. Это друг, — успокоил их Хималус.

Из шалаша выглянула молодая женщина с грудным ребенком в руках и, заливаясь слезами, подбежала к наемнику.

— Господин Шанго, — всхлипывая, проговорила она, — я так рада!

— Все будет хорошо Уна, — сказал южанин и провел ей ладонью по волосам. — Ваш? — он посмотрел на ребенка. — Мальчик?

Уна кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.

— Как зовут?

— Инальтий.

— Хорошо, — проговорил Шанго, затем повернувшись к молодому человеку продолжил, — а теперь Хималус, рассказывай, что произошло. Где отец?

— Убили, — мрачно сказал тот и сел рядом с костром, махнув рукой чернокожему, чтобы тот сделал то же самое, — и мать тоже.

— Кто?

— Лихие люди.

— Подробнее Хималус!

Постепенно, слово за слово, Шанго выдавил из него рассказ. Дня два назад, к постоялому двору, хозяином которого был отец Хималуса, подъехал вооруженный отряд. Постояльцев не было, поэтому в зале были только его отец с матерью. Прибывшие сразу стали вести себя нагло. Потребовали еды и выпивки. Почувствовав неладное, хозяин приказал жене, чтобы она, когда пойдет за снедью, велела родным и слугам спрятаться в подвале….