Дар любви
Шрифт:
— Как по-вашему, типично ли для нее такое поведение?
— Не знаю. Раньше я в такой ситуации не оказывалась.
— Но ведь вы всегда поддерживали близкие отношения, не правда ли?
— Да. Насколько это возможно, если один человек живет в Гётеборге, а другой в Стокгольме. В детстве мы виделись намного чаще.
— Да, конечно, — пробормотал Шарпантье и что-то записал в блокноте. — Кстати, о детстве. Как вы можете объяснить ее отсутствие интереса к ребенку? Это тоже типично для вашей кузины?
—
— Мадемуазель, почему вы так в этом уверены? По вашему собственному признанию, она не сделала попытки узнать, как себя чувствует ребенок.
— Я звонила ей в офис и говорила с секретаршей.
— А почему не домой?
— Она совершает рекламную поездку по Франции и каждые два дня переезжает в другой город. Учитывая ее напряженное расписание и большую разницу во времени между Мартиникой и Францией, застать Юлию довольно сложно. К тому же прошло немногим более двух недель. Это не вечность.
— Значит, вы не можете сказать, где именно она находится в тот или иной момент?
— Боюсь, что нет. Но не сомневаюсь, что Юлии неукоснительно передают все сообщения и вскоре она даст о себе знать.
Шарпантье посмотрел на Поля так, словно хотел сказать: помощи от нее никакой.
— Спасибо, Улла, — промолвил Поль. — Можешь идти. Но если вспомнишь что-нибудь полезное, то…
— Непременно сообщу. Можно забрать Хельгу?
— Нет. Ей здесь хорошо. Пусть побудет еще немного.
9
Как только за Уллой закрылась дверь, Гастон спросил:
— Она говорит правду?
— У меня нет причин ей не верить.
— Однако признайся, что это странно. Неужели она тоже не имеет представления о местонахождении матери ребенка?
— Если бы речь шла не о Юлии, я бы с тобой согласился. Но, как тебе хорошо известно, моя бывшая жена — создание непредсказуемое. У нее могут быть причины скрываться. Кроме того, она прекрасно знает, что у кузины нет склонности к обману. Затей Юлия какую-то интригу, Улла была бы последней, с кем она поделилась бы.
Адвокат положил ручку и откинулся на спинку кресла.
— И что дальше?
— Будем соблюдать первоначальный план и попытаемся отыскать ее. У меня не осталось к Юлии никаких теплых чувств, но она мать моей дочери. Я предпочитаю не начинать открытую войну, пока есть хоть малейшая возможность ее избежать.
— А если поиски ничего не дадут? Или мы найдем ее, а она откажется сотрудничать?
Поль подошел к окну и увидел, что Улла идет к пруду. Купальник прикрывала короткая накидка, на плече висело полотенце. Когда Улла вошла в кабинет, холодный прием огорчил ее, и это доставило Полю злорадное
Но сейчас плечи Уллы ссутулились. Было видно, что она несчастна. Поль ощутил угрызения совести. Их размолвка длится слишком долго. Пора сменить гнев на милость.
— Поль! — Гастон смотрел на него с любопытством. — Ты меня слышал? Что ты будешь делать, если Юлия откажется сотрудничать?
Поль наклонился и взял Хельгу из манежа. Как легко он привык к этой девочке, как уверенно подбрасывал ее в воздух и держал на сгибе руки, не боясь уронить или причинить ей вред… И как тяжело будет расстаться с ней, когда придет срок…
— Если это случится, — решительно сказал он, — мы сделаем все, чтобы защитить интересы моей дочери.
Наступил вечер среды. В театр они приехали поздно, и на обмен любезностями с Анфревилями уже не было времени.
— Не ругайте Уллу, — сказал Поль, обмениваясь рукопожатиями с Шарлем. — Она была готова вовремя, но я ее… э-э… задержал.
На самом деле по его просьбе они уехали с виллы на два часа раньше и заехали в тихий деревенский трактир, чтобы пообедать до начала спектакля.
— Я соскучился по тебе, — сказал Поль, когда они сидели за столом во дворике.
— Никогда бы не подумала, — ответила Улла, теребя черную бисерную сумочку.
— Знаю. Прости за то, что я с тобой не разговаривал. — Он пожал плечами и улыбнулся, но Улла не обратила на его улыбку внимания. — Может быть, начнем сначала?
Улла смотрела на море.
— А какой смысл? Мы с тобой по-разному смотрим на вещи.
— Милая, — сказал он, — мы разошлись во мнениях из-за подарка. Неужели такой пустяк может нас поссорить?
— Ты три дня вел себя так, словно меня не существует. По-твоему, это пустяк? — Лицо Уллы было таким грустным, что Поль сам чуть не заплакал. — В субботу у меня был повод злиться на тебя. Да, я наговорила лишнего, но ты не захотел меня простить. Наоборот, продолжал наказывать. Знаешь, как мне было больно?
— Теперь знаю. Чтобы понять это, достаточно посмотреть тебе в глаза. — Поль взял ее за руку. — Улла, я совершил ошибку, но с удовольствием исправлю ее, если ты дашь мне такую возможность.
Она отвела взгляд.
— Ну пожалуйста! Мы ведь многого достигли! Ты изменила всю мою жизнь. Я несколько лет не был так счастлив, как в эти две недели. Если хочешь, выброси эти несчастные платья, но не выбрасывай с ними и нас.
Улла признала свое поражение и вздохнула.
— Тебе трудно отказать.
— Значит, я прощен?
— Ладно, так и быть. Но чтобы это было в последний раз. — Хотя тон Уллы был притворно строгим, на ее губах уже играла улыбка.