Дар любви

Бейкер Мэдлин

— Пиламайя, Ате, — прошептал он тихо. — Благодарю Тебя, Всевышний. За то, что Ты позволил мне найти ее и сохранил целой и невредимой.

Джесси пошевелилась, но не проснулась, и Крид открыл глаза. До чего же она красива! Нежная кожа, покрытая легким загаром, казалась необыкновенно гладкой. Волосы напоминали огненную лаву, льющуюся по плечам и захлестнувшую его грудь.

Не в состоянии совладать с собой, он ласково дотронулся пальцами до ее щеки. Какая нежная! Крид разразился молчаливыми проклятиями. Какую жизнь он может предложить ей? Он — полукровка. Наемный убийца. Осужденный и

находящийся в розыске. Господь знает, что она заслуживает лучшей жизни, чем он когда-нибудь сможет ей дать. Если даже ему каким-то образом удастся оправдаться, он по-прежнему останется полукровкой, бездомным двуличным бродягой.

Крид уставился на маленький кусочек неба, виднеющийся сквозь дымовое отверстие вигвама. Джесси нуждается в такой жизни, которую ей может предложить только достойный человек, и он должен убедиться в том, что она ее получит.

Он перевел взгляд вниз и увидел Джесси, пристально глядящую на него с легкой улыбкой на губах.

— Ты здесь, — прошептала она. — Я боялась что все это сон, проснусь, а ты исчезнешь.

— Теперь не исчезну.

Она взяла его руку и прижала к сердцу.

— Я скучала по тебе.

Крид кивнул:

— Я тоже.

— Они нас отпустят?

— Не бойся. — Он улыбнулся в ответ. — Я ведь сражался не только за тебя, но и за нашу свободу Утром мы уйдем отсюда.

Джесси заколебалась.

— А как ты себя чувствуешь? Сможешь держаться в седле?

— Не совсем хорошо, но я хочу увезти тебя отсюда, и как можно скорее.

— Если хочешь, можем остаться здесь денька на два. Я не против.

— Зато я против. Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

— Кто? Ча-и-чоуп?

Крид презрительно фыркнул:

— А кто же еще?

— Он как раз проявлял ко мне большое внимание и доброту.

— Могу побиться об заклад…

— Крид, это совсем не то, что ты подумал.

— Как бы не так. Я видел, как он на тебя смотрит. — Крид пристально взглянул на Джесси, прищурившись. — Послушай, может быть, ты хочешь остаться с ним?

— Не валяй дурака.

— Прости. — Крид быстрым движением взлохматил волосы на ее голове, слегка поморщившись от внезапно возникшей боли в груди.

—Мне кажется, торопиться нам не стоит, — сказала Джесси.

— А мне кажется, что стоит. И чем скорее мы уедем, тем лучше. И давай на этом закончим.

Когда они собрались выезжать из деревни, уже рассвело. Чтобы показать свое расположение, Ча-и-чоуп дал им в дорогу еды на двоих, бурдюк с водой и ружье. Он еще предложил Криду гетры из оленьей кожи, рубашку свободного покроя и пару мокасин. Крид принял подарки, поблагодарив его весьма сдержанно.

Прежде чем окончательно распрощаться, Ча-и-чоуп подарил Джесси хорошенькую маленькую гнедую лошадку, безусловно, для того, чтобы она помнила его или, возможно, в знак особого к ней расположения. От внимания Крида не ускользнуло и то, как он по-хозяйски смотрел на Джесси, когда передавал ей поводья лошадки, и то, как его руки задержались на талии девушки, когда он подсаживал ее на лошадь. Не остался не замеченным для Крида и брошенный в его сторону обжигающий взгляд Ча-и-чоупа, в котором сквозила ревнивая ненависть.

Заскрежетав зубами, Крид взобрался

на свою лошадь. Он с сожалением подумал о том, что они не покинули деревню раньше. А теперь вот стемнело.

В пути он настаивал на том, чтобы ехать как можно дольше, пока ночная мгла не окутает все вокруг, в то время как Джесси уже несколько раз предлагала остановиться на ночлег.

Лицо его исказилось от удивления и гнева, когда он услышал, как она тихо пробормотала что-то вроде «упрямый тупица», но ему хотелось как можно быстрее и дальше отъехать от индейской деревни. «Эх, если бы так не ныли ребра! Черт, как это некстати! А как Ча-и-чоуп смотрел на Джесси!» От этого Крид не испытал ни малейшего восторга.

Хотя он и отказывался признаваться в этом даже себе, но к моменту, когда наконец согласился разбить лагерь, чувствовал себя совершенно измотанным. После того как его жестоко избили, после продолжительных поисков лагеря кроу, после поединка с Ча-и-чоупом силы почти оставили его. Ребра нестерпимо болели, и хотелось липа одного — прилечь и закрыть глаза.

Сползая с лошади, он тихо застонал. Тут же рядом с ним оказалась Джесси — обеспокоенная, с нахмуренными бровями. Она обхватила его за талию.

— Я обо всем позабочусь, не волнуйся.

Девушка нашла на земле ровное место, развернула одеяло и уложила на него Крида, расседлала и стреножила лошадей, разожгла небольшой костер.

Когда она все закончила, то подошла к нему и опустилась на колени. Сняв с себя пояс, который еще в деревне смастерила из узкой полоски материи, она обмакнула его в воду и осторожно протерла лицо и шею Крида. После чего помогла ему снять рубашку и тем же куском материи обвязала его ребра.

— Ну как, полегчало? — спросила она, заправляя кончик материи под повязку.

— Да. Спасибо.

— Теперь отдыхай, — сказала она с улыбкой, — а я приготовлю что-нибудь поесть.

Крид кивнул, но его измученное тело нуждалось в отдыхе больше, чем в еде, и спустя мгновение он заснул.

Растянувшись рядом с Кридом, Джесси уставилась на звезды. Он спал уже много часов подряд. Она успела поужинать, вымыла руки, лицо и шею и, как смогла, пальцами расчесала спутанные волосы.

Повернувшись на бок, она принялась изучать его лицо. Ей по-прежнему не верилось, что он выдержал жестокую схватку, преодолев многие километры бесплодной равнины, чтобы отыскать ее. Как сказочные герои, о которых она читала в книгах своего отца, Крид рисковал ради нее собственной жизнью, спасая из лап черного разбойника.

Вздохнув, она убрала растрепавшиеся волосы с его лба. Даже избитый и весь в синяках, для нее он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной из всех, которых она когда-либо встречала.

«Красивый и храбрый», — подумала она и, чтобы дать выход переполнявшим ее чувствам, прошептала:

— Я люблю тебя.

После долгого сна Крид почувствовал себя лучше. Он проснулся через два часа после восхода солнца и увидел, что Джесси лежит возле него, положив голову ему на плечо. Он вспомнил ее ночное признание в любви. Эти три слова, сказанные ею искренне и горячо и донесшиеся до него сквозь сон, долго не давали ему уснуть, даже после того, как сама Джесси уже давно спала.