Дар миротворца
Шрифт:
С минуту он колебался, но тут Хеламира, позабыв в приступе отчаяния все обычаи, опустилась перед ним на колени, вновь сложив руки в мольбе. Опешив от неожиданности, Марк тотчас поднял и поставил девушку на ноги, ощутив при этом дрожь её тела. В эту минуту пламя, разгоревшееся в нём под действием взгляда глубоких, чувственных глаз мельвийки, выжгло все колебания дотла.
– Хорошо, Хеламира. Я попытаюсь… Нет, силы небесные, я выйду между ними и примирю их!
Девушка одарила его ласковой благодарной улыбкой. Сильно,
«Нет, миротворец. Ты ещё не герой. Выйди на поединок, исполни обещанное, а тогда…»
– Спасибо, спасибо тебе, Маркос! Я буду молиться за тебя. Я верю, верю… Ты справишься… О, Всевышний…
Из глаз Хеламиры брызнули слёзы. Закрыв лицо платком, она повернулась, но тут, словно почувствовав, что Марк вообще не понимает, как ему примирять столь ожесточённых дуэлянтов, шагнула к нему и прошептала на ухо:
– Если не выйдет примирить их, прошу тебя, сделай так, чтобы Лодор остался жив.
После чего, отступив в темноту, девушка исчезла среди деревьев и кустов ночного сада.
***
Давно у Марка не было такой бессонной ночи. Сухая изба, мягкая удобная лежанка, соломенная подушка под головой, но в душе – лихорадочное беспокойство. Решение принято, назад не повернуть. Да и окажись он снова перед выбором, разве смог бы он сказать «нет», глядя на это умоляющее лицо мельвийки, обрамлённое пламенем янтарных волос? Никогда!
«Странно. Сколько всего я пережил в Каллирое… Сколько всего прошёл. Но никогда ещё я не был настолько кому-то нужен. Что со мной? Всего за несколько минут эта девушку стала для меня самым близким человеком в мире!»
Ильмару и Сурку он рассказал о своём намерении только утром. Сарпедонец поглядел на него, как на сумасброда, ищущего красивый способ уйти из жизни.
– Ты что, рехнулся, Маркос? Они же будут рубиться по-настоящему! Ты видел, какое оружие в их кузницах куют? Да двух сцепившихся львов разнять будет легче!
Впрочем, отговаривал его Сурок лишь для виду. Марку показалось, что хитрый сарпедонец заметил за завтраком, какие взгляды бросает Хеламира на Марка, и обо всём догадался.
Кузнец Асмир, выслушав Марка, перечить ему не стал.
– Опасное ты дело затеял, миротворец. Опасное, но благородное, а потому грех тебя отговаривать. Помогу, чем смогу. Названные братья будут биться, скорее всего, на топорах или булавах, в паре со щитом. Не знаю, каков ты в бою, Маркос, но твой меч тебе не поможет. Переломают с первого удара. Да и чтобы разнимать, а не калечить, иное оружие надобно… Алебарда? Нет, не подойдёт… Глефа? Тоже нет… О, придумал! Тебе доводилось биться сулицей?
Марк покачал головой.
– Нет, а что это?
Кузнец разочарованно вздохнул.
– Боевой багор. Плохо, Маркос. Придётся подучиться. Один день у тебя есть.
Асмир провёл Марка в оружейную, вручив ему ту самую сулицу – длинное копейное древко
– Держи, брат. Я бы тебе и доспехи подыскал, но в таком поединке они тебе только мешать будут, а от секиры или булавы всё равно не спасут. Учись, а я пойду потолкую с судьями о твоём участии.
Эльмика, узнав от Сурка о том, что им придётся задержаться в Герсаиме до завтрашнего полудня, пришла в ярость:
– Вы с ума посходили! Зачем вам это нужно? Маркос, мы же идём за Мелфаем! Разве ты забыл?
– Мелфай, наверное, уже в Амархтоне. Один день ничего не решает, – ответил Марк.
– Ты так уверен в этом? А если тебя прикончат? Или ты об этом не думал? Ты же сам говорил, что Мелфай – твоя миссия!
– Моя миссия – вершить мир, – сказал Марк, не задумываясь, насколько пафосно прозвучат его слова. – Если не остановить Ификла и Лодора, в Мельвии вспыхнет война.
– Да здесь каждый день война! – воскликнула Эльмика, но видя, что Марка не переубедить, фыркнула и убежала.
Поначалу учёба давалась с трудом. Марк нелепо размахивал непривычным оружием, не зная толком, как его использовать в бою. Сулицы не используются в поединках, это оружие пехоты против конницы. К счастью Сурок был знаком с сулицами. Научившись правильно держать в руках это оружие, Марк перешёл непосредственно к ударам и захватам. Ильмар и Сурок изображали двух противников, которых нужно разнять.
– Ты, главное, завали их разков пять-шесть на землю, а там они в своих доспехах, тяжёлых, как смертный грех, и выдохнутся, – бодро говорил Сурок.
С небольшими перерывами Марк упражнялся до вечера. Когда же на предгорную долину опустились сумерки, Марк удалился в тихий уголок сада, где среди старых яблонь можно было поупражняться в ином мастерстве. Рассчитывать на свои скудные боевые навыки против двух искусных бойцов бессмысленно: ему не продержаться и минуты. А это значит, что пришло время вспомнить те таинства, которые помог ему познать в пустыне воин-отшельник Эфай.
«Путь воина основан на решительном и окончательном принятии смерти. Смирившись и приняв её, можно одолеть даже такого врага, который раньше казался тебе непобедимым. Лик смерти способен помочь осознать истинный смысл поединка».
Марк зажмурился, пытаясь растворить эту мысль в себе, наполнить душу и кровь холодным принятием смерти. Но достичь прозрения, о котором говорил Эфай, ему было не под силу. Пытаясь осознать, во имя чего он вызвался на поединок, Марк неизбежно возвращался к чарующему образу Хеламиры. Янтарный блеск её волос обжигал душу огнём и ускорял сердечный ритм.
Марк понял, что не готов к смерти. Вчера он слишком сильно полюбил свою жизнь. Вспыхнувшая надежда, что в будущем, возможно, у него будет здесь родной дом и своя семья, не позволяла и думать о риске всё это потерять.