Дар полночного святого

Бояджиева Мила

Галине и генералу такое поведение Михаила не понравилось. С ним попробовали поговорить по-хорошему, пригрозили испортить карьеру. "Вылетишь ты у меня, голуба, как пить дать, в свой сраный Царицын нужники проектировать. А то и подальше на север. У меня на тебя досье крепкое", объяснил генерал зятю.

Михаил не испугался - он тоже поднакопил впечатляющий компромат на Айдакова. Времена уже стали не те, чтобы грозить, - в стране кипела перестройка, в Комитете начались чистки.

Айдаков вылетел из рядов чекистов, чудом избежав шумного процесса и трибунала. Ушел на пенсию. Но, как поговаривали недруги - не покинул руководящие посты в крепнущей день ото дня мафиозной структуре. Михаил развелся, предъявив суду документы о бесплодии и алкоголизме несчастной супруги.

Его экс-тесть поклялся рыдающей Галине: "Этот говнюк у моих ног на животе будет ползать".

Айдаков не напрасно подозревал, что в крахе его карьеры немалую роль сыграл слишком осведомленный в его делах Михаил. Но достать бывшего провинциала теперь было трудно - уж очень высоко он взлетел: возглавил строительный концерн, работавший с ведущими мировыми фирмами, добивался подрядов на застройку самых дорогостоящих объектов на родине и за рубежом. О размере состояния Лешковского и широте его деятельности ходили фантастические слухи.

Генеральный директор фирмы "Инкомстрой" находился в Швейцарии, совмещая отдых с руководством строительства супер-комфортабельного отеля на Женевском озере. Однажды на ужине в ресторане "Мерис" для узкого круга строительных магнатов русский миллионер познакомился с соотечественницей Алиной Южной. Она прибыла на прием в сопровождении бой-френда, швейцарского партнера своего прихворнувшего мужа, и очень обрадовалась встрече с импозантным москвичом.

Коктейль, выпитый вдвоем на темной террасе среди цветущих лимонных деревьев и саксофонных всхлипов знаменитого джаза Криллера произвел на обоих сильное впечатление. Юной красотке, имевшей, как оказалось при первом же откровенном разговоре, состоятельного, но очень ветреного мужа, до спазмов в животе понравился светлоглазый цыган с графской серебряной сединой на висках и короткой сексуальной бородкой. Его же привлекла фамилия дамы - Южная. Имя Южного упоминалось в списке людей, причастных к наиболее крупным и до сих пор нераскрытым хищениям. Изучив досье москвича, Михаил возблагодарил судьбу за нежданный подарок.

Гэбэшник Южный попал в Швейцарию в качестве руководителя полу-фиктивной фирмы, "отмывающей" партийное золото. Дальнейшие события складывались так, что напрашивались весьма интересные выводы: в результате межведомственной борьбы в руках Южного и его швейцарских помощников оказалась колоссальная добыча. В Москве царила паника, помощников успели ликвидировать, а господин Южный остался сидеть, образно говоря, на золотой бочке и ждал, пока к ней дотянутся руки из Москвы и помогут поделить награбленное.

Михаил не любил делиться, тем более, с дураками. Южный с супругой получил приглашение на ужин с господином Лешковским. В зависимости от ситуации, Михаил был евреем, цыганом, циником-бизнесменом или художником-фанатиком. Он умел казаться немногословным, почти косноязычным "сибиряком" и болтливым южанином.

В тот вечер, не тратя много слов, Михаил заключил сразу две сделки: договорился с Алиной об интимной встрече, а с её супругом - о сугубо деловом свидании.

Начал он со второго. В обстановке, исключающей прослушивание, обрисовал Южному ситуацию и гарантировал следующее: ручонки из Москвы, пытающиеся перехватить куш, будут обрублены Лешковским; деньги, оберегаемые Южным, исчезнут, виновника вычислят и сразу начнут искать. След некоего Панкратова - единственного, посвященного в тайну, компаньона Южного, мелькнет в Южной Америке, в Аргентине. Самого Дениса, несомненно, отзовут в Москву, объявят взыскание, отправят, вероятно, на отдых. То есть вычеркнут из рядов верных чекистов. Кроме того, за ним закрепится слава честного, но до глупости наивного, а потому, малоинтересного в крупных делах человека.

Разыскиваемого Панкратова обнаружить не удастся - его труп будет спрятан со всеми предосторожностями, а газетные утки из Латинской Америки и Аргентины - хорошо оплачены. Никакой дополнительной информации о пропавших миллионах найти не удастся.

– Меня убьют, - сказал Денис, выслушав Лешковского.

– Нас, - поправил Михаил.
– Отныне владеть капиталом мы будем совместно,

на джентльменских началах - фифти-фифти. Но убивать нас никто не станет, если, конечно, мы сами не напросимся. То есть, если у тебя или меня не появится искушение избавиться от совладельца. А для этого мы примем определенные меры. Существует разработанная много веков назад система партнерства: меч с начертанной клятвой разламывается надвое. Только сложенное воедино магическое заклинание имеет силу. Мы обеспечим систему тройной страховки. Только нам двоим будет известно место захоронения "отходов" - назовем наш капитал так. В конце концов, деньги - отходы цивилизации. Затем мы наносим закодированную систему координат и ключевой код проникновения в "саркофаг" на специальную голографическую карту, существующую лишь в единственном экземпляре, и делим её пополам...
– Михаил подобно фокуснику развел руками.
– Все! Постараюсь, чтобы сувенир был не слишком большим, не горел и не плавился. Но, друг мой, вы отдаете себе отчет в серьезности заключенного контракта - он сугубо конфиденциален. Михаил прижал палец к губам и подмигнул, словно речь шла о безобидной авантюре.

Денис кивнул. Он знал за собой одну принеприятнейшую слабость некоторые люди имели на него гипнотическое воздействие. Случалось, силач и смельчак Южный пасовал в драке, был случай, когда под давлением совершил подлянку, и вот теперь его втягивал в гибельную махинацию светлоглазый цыган. Спорить с Михаилом он не мог.

– А когда мы планируем вступить во владение ценностями?
– Вместо того, чтобы торговаться, осведомился Денис.

– Такие вещи должны быть хорошо продуманы, позиции подготовлены с безукоризненной тщательностью. Нам придется бесследно исчезнуть. Трупам это сделать куда легче, чем живому человеку.
– Михаил довольно засмеялся. Ему удалось ловко обработать парня.

15

Свидание с Алиной прошло менее удачно. Хотя, смотря на чей вкус. Как мужчине, Михаилу не удалось оказаться на высоте. Но не в этом состояла его основная задача. Отельчик у лесного озера располагал к любовным утехам. Здесь только этим и занимались - кто целый уик-энд, кто полчаса. Михаил продержался минут пять и сник.

Хорошенькая, избалованная женщина, самоуверенная, раскованная, без всяких предрассудков относительно "морали" и "высоких чувств", могла бы стать отличной любовницей, если бы пылкий цыган нуждался в сексуальном удовлетворении. Увы, его сжигали сейчас другие страсти. Михаил должен был заполучить в лице супруги Южного секретного агента, не ведающего о своей миссии. "Вербовка" прошла удачно.

– Ты сводишь меня с ума, малышка... Но, черт побери, я все ещё не отошел от стресса. Бывшая супруга, боюсь, ещё долго будет отравлять мне кровь. Я заставлял себя заниматься любовью сутками напролет с алкоголичкой, нимфоманкой, развратницей... Мне казалось, я убиваю ее... Но она выкачивала мою энергию... Ты не оставишь меня, Лина?
– Он поцеловал её пальцы и надел на безымянный очаровательное изумрудное кольцо.
– Не показывай его мужу. И сохрани меня в своем сердце.

... Вскоре Михаил вернулся в Москву. А ещё через несколько месяцев, после бурного, но глухого скандала, был возвращен на родину, как и предсказывал Лешковский, Южный. В специальной несгораемой капсуле, спрятанной в брелок, хранился кусочек металла - на вид обломок стальной зубной коронки. Только при помощи специальной технологии можно было "прочитать" обрывки нанесенного на пластинку кода. Точно такая же капсула имелась и у господина Лешковского. Составленные вместе части шифровки являлись ключом тайника.

Южный получил хороший пост в фирме Лешковского с учетом дальнейшей перспективы. Его финансовое положение наладилось - столичная жизнь раскрыла свои приятные стороны.

Михаил же попал в костер новой страсти. После узкоглазого певца, уехавшего в Нью-Йорк, Лешковский не имел сильных привязанностей. Его благосклонности добивались многие женщины. Он казался загадочным, щедрым, страстным, как Дэвид Копперфилд. А приписываемое этому красавцу богатство заставляло кружиться не одну прекрасную голову.