Дар сгоревшего бога
Шрифт:
— Готов? — спросил Креван, натягивая капюшон.
Тилар кивнул.
Предводитель флаггеров спустился, легко спрыгнул на землю. Тилар чуть замешкался, вспомнив, что Кеорн сгорел, когда пересек границу.
Когда спрыгнул, в левом колене вспыхнула резкая боль. Тилар пошатнулся.
— Что с тобой? — спросил Креван.
— На камень наступил, — ответил он, не желая говорить о внезапном приступе.
Через несколько шагов все прошло, как случалось и в предыдущие два дня. Он мог бы подумать, что просто неудачно поставил
И это беспокоило.
Он сжал и разжал кулак. Мизинец торчал под неестественным углом, но болел уже меньше. Может, скоро и вовсе пройдет?
Резь в колене утихла. Тилар на время выкинул из головы мысли о своих недугах и повернулся к флипперу.
— Покарауль здесь, — сказал он негромко Малфумалбайну, который выглянул из люка.
Великан закивал.
И Тилар поспешил, прихрамывая, за Ереваном, чей силуэт уже едва виднелся в тумане. Втянул по дороге тени в плащ, для большей устойчивости.
И вдруг пират остановился. Что-то прорычал — гневно, потрясенно.
— В чем дело?
Креван шагнул в сторону, и взору Тилара открылась страшная картина.
Ствол небольшого деревца, ободранный и заостренный, глубоко всаженный в землю. На нем — полуразложившаяся голова старухи. С седой косой, почерневшей от крови, с выпавшим наружу языком. Глаза то ли выдавлены, то ли выклеваны.
В глазницах копошились черви. Кругом вились мухи.
Только сейчас почуял Тилар тяжелый дух, перебивавший запахи палой листвы и влажной земли. Глаза постепенно привыкали к полумраку, и, оглядываясь, он видел вокруг все больше и больше колов, увенчанных отрубленными головами.
В ужасе он попятился к кораблю.
Туман, кружась, медленно уплывал вверх. Осела пыль, взметнувшаяся при ударе корабля о землю, улеглась сухая трава. И только теперь Тилар понял, что за «изгородь» успел заметить он при падении. То были сотни кольев, поднимавшихся по склонам круг за кругом.
И на каждом — ужасный гниющий плод.
— Нет… — с трудом выговорил он.
Это было хуже любого пожара. Царство Охотницы накрыла тьма безумия. Он вспомнил дикую колючку, о которой говорил Роггер. Вновь посмотрел на колья. Песня-манок и впрямь пустила корни… и из этих корней взошла тернистая поросль…
— Ее собственный народ, — сказал с горечью Креван.
Оба отступили еще на шаг.
И тут послышался свист. В вышине что-то засверкало. Тилар вскинул голову.
Из леса, окутанного туманом, вылетали, подобно падающим звездам, пылающие черточки. Прорезали одна за другой сумрачную пелену.
— Стрелы! — Креван схватил Тилара за плечо, потянул к флипперу.
Но было поздно.
Стрелы посыпались на корабль, покоившийся на дне туманного моря. Застучали, словно град по деревянной крыше. Только не ледяной, а огненный.
В корабле закричали.
Тилар вздохнуть не успел, как последовал, расчертив небо сверкающими полосками, второй залп. Через мгновение, под испуганные крики людей на борту, в корабль, уже загоревшийся, ударила новая волна пламени.
И вновь ни одна стрела не сбилась с пути.
Если здесь и правило безумие, меткости его подданные не утратили.
Пламя, ускоряемое какой-то алхимией, добавленной в масляную пропитку стрел, распространялось быстро. Деревянный корпус вмиг обвили огненные змеи.
— Выводи всех, — приказал Кревану Тилар. О бегстве по воздуху нечего было и думать. Они и сквозь туман пробиться не успеют, как обшивка прогорит до механизмов.
Следовало срочно что-то придумать.
Тилар вытер одной рукой пот со лба. Другой выхватил кинжал. Чиркнул лезвием по ладони, выступила кровь.
«Пот — чтобы наполнить, кровь — чтобы открыть путь».
Он поборется с огнем собственными гуморами.
Тилар представил себе лед — такой же холодный, неодолимый, как тот, что украл у них Эйлан. Взглянул на кровь в своей ладони, смешавшуюся с потом. Благословенные гуморы должны заморозить огонь…
Он поднял руку. Но не успел коснуться ладонью корпуса, как точно в то место, куда он собирался ее опустить, вонзилась стрела. Тилар отшатнулся. Стрела словно не прилетела, а выросла у него на глазах из дерева обшивки.
Оперенный конец затрепетал.
И тут он заметил еще кое-что.
Насаженного на древко ворона — одного из тех, которых он послал Охотнице.
Ответ пришел наконец.
И это была угроза. Недвусмысленная.
Следующая стрела войдет в сердце.
Тилар опустил руку.
Из корабля высыпались его спутники, выпрыгнул Креван.
Пират закричал, показывая вверх, на склон:
— Бегите!
В следующее мгновение крыша флиппера взорвалась. Пламя взметнулось к небу. Волной горячего воздуха всех сбило с ног. Креван вскочил первым, одной рукой подхватил Дарт, другой помог подняться Бранту. Снова крикнул:
— Уходим!
Все бросились бежать. На землю дождем посыпались пылающие обломки досок, и только чудом никого не задело. Тилар, едва убравшись на безопасное расстояние, пересчитал спутников. Слишком мало…
— Где Хорас? Экипаж? — спросил он.
Креван покачал головой.
— Эти стрелы… в них черная алхимия земли, проклятие для воздуха. Капитан пытался остановить механизмы. Спасти корабль.
В глазах пирата блеснула сталь — то были жажда и обещание мести.
Словно бы в ответ на это из тумана, парившего над ними, подобно облакам, донесся смех.
Брант подался к Тилару.
— Охотница, — сказал он, безошибочно определив источник.
Из далекого кастильона на вершине дерева долетел голос, усиленный Милостью: