Дар сопереживания

Вилтц Дэвид

– Однако, он мог позволить себе машинистку.

– Я выдал ему аванс из причитающегося ему гонорара, – сказал Лефрак с явным сожалением.

Когда Риордан с Хэтчером ушли и в квартире остался только эксперт, проводивший комплексную обработку места преступления, Беккер подхватил Карен под локоть.

– Теперь излагай, – потребовал он. Карен ответила пустым взглядом. – Расскажи мне, как, по-твоему, это произошло.

Карен глубоко вздохнула. У нее появилось ощущение, что она снова в школе, и ее спрашивают по теме, по которой она почти ничего не знает.

– Ну, преступник, скорее всего, был знаком с жертвой. На замке отсутствуют следы взлома, что означает,

жертва сама открыла преступнику дверь. Если бы не метод убийства, дающий нам основание подозревать Бахуда, я бы подумала, что это обычное ограбление. Квартира перевернута вверх дном...

– Если это был знакомый убитого, то зачем ему грабить Хэнли? Присмотрись повнимательнее, у Хэнли не было ничего ценного, в том числе денег. Телевизор не украден, магнитофон тоже на месте.

– Наверное, он искал что-то особенное, какие-нибудь порочащие его документы...

Беккер взял Карен за руку.

– Ты рассуждаешь сейчас как Хэтчер. Начни заново. Опиши мне происшедшее.

Карен подошла к кровати.

– На простынях смазанные пятна крови. Полагаю, преступник вытер о них орудие убийства. – Девушка шагнула к стенному шкафу. – Нет признаков борьбы, у жертвы повреждено только ухо. Это странно, поскольку...

Беккер раздраженно помотал головой.

– Не то.

– Ну что тебе от меня нужно? – с отчаянием в голосе спросила Карен. – Я не понимаю.

– Ты даже не пытаешься вникнуть в то, что у тебя перед глазами.

– Я не понимаю, чего ты от меня добиваешься, – повторила Карен уже со злостью.

Беккер вытащил ее на лестничную площадку и развернул лицом к двери.

– Представь себе, ты – убийца, – сказал он. – Ты – Бахуд. Что ты чувствуешь?

– Чувствую? Что ты имеешь в виду...

– Карен, слушай меня внимательно, – нетерпеливо перебил Беккер. – Ты стоишь перед дверью своей жертвы, у тебя с собой оружие. Ты пришла, чтобы убить. Сосредоточься, что ты сейчас чувствуешь?

Карен уставилась на Беккера, не зная, что сказать.

– У тебя перехватывает дыхание от возбуждения, – помог ей Беккер. – Ты стараешься успокоиться, но твоя грудь тяжело вздымается. Ты слышишь собственное учащенное дыхание, оно с хрипом вырывается из легких. В ушах у тебя стучит кровь. Тебе не верится, что человек по ту сторону двери не слышит производимого тобой ужасного шума. Вместе с тем, тебе страшно хочется, чтобы он поскорее подошел к двери и открыл тебе. Боже, как тебе хочется, чтобы он поскорее вышел к тебе, просто не терпится, не можется; как бывает в сексе: ты сгораешь от желания, а твой партнер отталкивает тебя, когда ты уже не в силах больше ждать. Но происходит чудо – человек за дверью не слышит стука крови в твоих ушах и твоего хриплого дыхания, он просто открывает дверь и ты входишь в его квартиру!

Беккер распахнул дверь в квартиру Хэнли и подтолкнул Карен вперед. Она увернулась от его ладони.

– Что ты чувствуешь теперь? – спросил Беккер.

Карен отрицательно покачала головой.

Беккер опустился в протертое до дыр кресло и, повернув Карен спиной к себе, усадил на колени. Потом обхватил девушку левой рукой и прижал к себе. Его палец коснулся ее уха, дыхание шевелило волосы на шее.

Эксперт, возившийся около шкафа с трупом Хэнли, коротко взглянул на них, затем вернулся к своей работе.

– Теперь ты держишь жертву так, как тебе того надо, – продолжил Беккер. – Жертва ошеломлена, шокирована. Ты чувствуешь ее панику и нерешительность. Она не может поверить, что это происходит с ней, и пока не знает, что ты намереваешься делать. Ты приникаешь к ней, чувствуя давление и тепло ее тела. Затем жертва

начинает сопротивляться, но это хорошо, очень хорошо. Ты не против, чтобы она немного посопротивлялась. Совсем немного, в самую меру, так, чтобы это не создало тебе трудностей, но все же достаточно, чтобы ты получила удовольствие от борьбы. От борьбы ты еще больше возбуждаешься, рев крови в твоих ушах заглушает все звуки. Теперь ты дрожишь, ты вся трепещешь от возбуждения, и тебе это нравится. Больше ничто не способно подарить тебе столь же пронзительных ощущений – ни секс, ни власть над миром. Ты пытаешься продлить эти упоительные мгновения, хотя бы немного, но ты уже не можешь больше ждать ни секунды. И ты вставляешь Хэнли в ухо свое излюбленное оружие – шило для колки льда. Ты надавливаешь, чувствуя содрогание тела жертвы, и прижимаешься к ней еще сильнее, торопясь слиться с ней в эти мгновения, не упустить последнюю предсмертную судорогу...

Беккер отпустил Карен. Она шарахнулась прочь от него, упала и осталась сидеть на полу, стараясь подавить рвущийся из груди крик и радуясь присутствию в комнате эксперта.

Беккер поднялся с кресла и помог ей встать на ноги. Его лицо пылало румянцем.

– Затем ты укладываешь тело в шкаф, заталкиваешь в угол подальше от любопытных глаз и прикрываешь пиджаком. Что ты чувствуешь теперь?

– Не знаю, – с трудом ответила Карен сдавленным голосом.

– Ничего, – сказал Беккер. – Теперь ты вообще ничего не чувствуешь.

Он отвернулся и встал у окна.

Карен потребовалось около минуты, чтобы взять себя в руки после пережитого. Она не могла припомнить, когда в последний раз испытывала такой ужас.

– Я ухожу, – сказала она в спину Беккеру.

– Увидимся позже в гостинице, – отозвался он, не повернув головы, как-то отрывисто, незнакомым Карен тоном, словно вместе с голосом наружу рвалось что-то, глубоко запрятанное и запретное.

– Да, да, увидимся позже, – пробормотала Карен и поспешно покинула квартиру Хэнли. Оказавшись на улице, она долго не могла отдышаться, будто ей не хватало воздуха.

Проснувшись, Карен осознала, что рядом никого нет. Она не сразу вспомнила, где находится, и уже потянулась за оружием, когда поняла, что она в гостинице в номере Беккера. Постель в том месте, где он лежал, была еще теплой. Он встал совсем недавно. Ее, должно быть, разбудило его движение.

Ночь началась очень бурно. Беккер действовал с неожиданной страстью. Странность его поведения на месте убийства не выходила у Карен из головы. Участие в произошедшей там сцене наполнила девушку страхом, в котором она не хотела себе признаться. Из Беккера рвалось что-то еще помимо страсти: он бросился на Карен с отчаянием утопающего, выныривающего из воды, чтобы глотнуть живительного воздуха. После он был таким же нежным и внимательным как всегда, но сам акт скорее походил на изнасилование, если не считать, что Карен была с ним по доброй воле. Все это только усилило чувство беспокойства, зародившееся у Карен в квартире Хэнли. Оказывается внутри Беккера бурлили эмоции, с трудом сдерживаемые под маской самообладания и неразговорчивости. Девушка не понимала, как ему удается сохранять каменную внешность, и сравнивала Беккера с прирученным волком, обычно мирным и вполне одомашненным, но обладающим потенциальными силой и свирепостью, не свойственным домашним животным. Как говорится, сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит, не имеет значения, сколько он прожил с человеком. Беккер был слишком диким для нее. Карен поняла, что ей не под силу усмирить его, подчинить своей воле, надеть поводок и намордник и заставить служить себе.