Дар учителей
Шрифт:
– Но Бельский…
– А что Бельский? Скажи всем, что после такой трагедии, которая произошла сегодня, жрать в три горла – не по фэншую! Вот Элькин, например: сегодня он сколько выпил?
– Четыре бутылки, Константин Фёдорович! – отрапортовал ошарашенный помощник.
– А ел что-нибудь? – поинтересовался Клён.
– Никак нет! – помощник почему-то начал говорить в военной манере.
– Ну, вот видишь, – резюмировал Клён, – еда им сегодня не нужна. А спиртное разбавляйте медицинским спиртом и водой, я поговорю с Цессарским. Выполняйте!
В семь утра
– Когда же это кончится? – спросил у шкафа Бегемот. – Каждое утро одно и то же. Кончилась спокойная жизнь…
Он надел халат и открыл дверь. «О господи», – чуть не вырвалось у него. За дверью стоял бодрый доктор химических наук Ромашев, всем своим видом излучающий желание и необходимость работы. «Да, видимо, переборщил я вчера со значимостью дела», – решил Буров, а вслух произнёс:
– Заходите, доктор. Располагайтесь. Вот вам чемодан, документы можете выкладывать на стол. А я сейчас оденусь и приду.
Бегемот прошёл в ванную. С трудом втиснулся в душевую кабину, включил контрастный душ. Дома эта процедура доставляла ему удовольствие, но тут кабина была для него слишком маленькой, он с трудом мог в ней развернуться, поэтому мытьё доставляло ему неудобства. А сегодняшним утром, когда он опять был разбужен ни свет ни заря, самочувствие его было ужасным. Не радовала и задача по поиску истины в документах Карпова, возложенная на него.
Настроение немного поднялось, когда он плотно закусил, заказав завтрак в квартиру. Кофе он предпочёл пить в кабинете, заодно и выяснить, на какой стадии поиска находится энтузиаст Ромашев.
– Алексей Иванович, будете кофе? – предложил Буров, зайдя в кабинет.
– Не до кофе, Анатолий Ефремович, посмотрите, что я нашёл! – Ромашев взял лежавший отдельно документ. – Вы только посмотрите… – глаза его блестели, на щеках горел румянец вдохновения.
Бегемот взглянул на лист, исчерченный какими-то формулами.
– Ну и что это означает? – недоумённо спросил он.
– Это означает, что Карпов был очень близок к разгадке природы вируса. А это геномы человека, и вот, видите, постороннее вплетение, вот получается уже изменённый ген. А вот так он расписывает формулу антидота. Видите? – Ромашев опять ткнул пальцем в формулы.
– Откуда вы взяли, что это формула антидота? И что этот антидот будет действовать? – поинтересовался Буров.
– Знаете, Анатолий Ефремович, это долго объяснять, причём не специалисту это понять очень сложно. Давайте мы пока отложим эту бумагу, – Ромашев отодвинул её на край стола, – и посмотрим, что ещё есть полезного. Если вам будет угодно, я всё объясню позже, после просмотра всех бумаг, – ловко ушёл от объяснения сути своих выводов учёный.
– А если это действительно формула антидота, воспроизвести её вы сможете? – не успокаивался Бегемот.
– Знаете, Анатолий Ефремович, я только химик, а профессор Карпов работал на стыке химии и биологии, поэтому мне будет сложно это сделать. Попробовать, конечно, можно, при наличии определённого оборудования, – ответил Ромашев. – Я знаком лично с профессором Карповым, мы вместе входили в Учёный Совет МГУ, часто встречались, но наши учёные интересы не пересекались, – говорил Ромашев, быстро просматривая бумагу за бумагой.
Они провозились
– Эти бумаги вообще не имеют никакого отношения к нашей задаче, – объяснил он Бегемоту.
В районе двух часов дня они, не выходя из кабинета, с удовольствием пообедали, заказав из ресторана грибной суп-пюре и жаренный с мясом и грибами картофель. Бегемот любил простую жирную пищу и не понимал изысков Элькина, поэтому, находясь в одиночестве или, по крайней мере, не в обществе Элькина, предпочитал всяким крабам и омарам простой борщ или жареную картошку, лучше с украинским салом и огурчиком. Их вкусы с Ромашевым совпали, что было воспринято как хороший знак.
К ужину в чемодане осталось не так много документов. Бегемот предлагал прерваться и поужинать, а Ромашев настаивал на дальнейшем просмотре.
– Анатолий Ефремович, осталось немного. Давайте досмотрим, а потом и поужинаем. Неужели вам не интересно, найдём ли мы что-нибудь ещё? Осталось всего ничего.
Последний аргумент перевесил устоявшуюся привычку ужинать в семь часов. Генерал встал и стал прохаживаться по кабинету, когда его вернул к столу радостный возглас Ромашева:
– О-о-о-о! Смотрите! Вот это да, нашли! – Ромашев держал в руках две записки Карпова президенту и премьеру под грифом «Совершенно секретно». Бегемот забрал их и стал читать:
Совершенно секретно. В одном экземпляре.
Президенту Российской Федерации.
Докладная записка.
Настоящим довожу до вашего сведения, что согласно вашего задания моя лаборатория изучила вопрос разработки генетического оружия и пришла к следующим выводам.
Идея генетического оружия как самого совершенного биологического оружия разрабатывается многими странами мира…
«Хороший вывод. Всеобъемлющий», – с сарказмом подумал Бегемот, читая документ дальше.
Его разработки основываются на теории нанотехнологий, которые позволяют манипулировать микроскопическими структурами: микроорганизмы и химические соединения целенаправленно воздействуют на определённые конкретные цели. Лаборатории Соединенных Штатов Америки ведут разработки в области создания микроорганизмов для разложения топлива и взрывчатого вещества прямо внутри боеприпасов, уничтожения бетонного покрытия, металлических и пластиковых частей техники при помощи генномодифицированных видов насекомых, поедающих эти части либо откладывающих яйца, после чего личинки начинают питаться металлом и пластиком. Английские коллеги успешно экспериментируют в области создания насекомых – переносчиков таких поражающих факторов, которые вызывают временную недееспособность, долгосрочный вред здоровью вражеских бойцов или даже смерть. Но эти средства не способны защитить их создателей от них самих, т. е. не имеется никаких гарантий, что эти микроорганизмы, насекомые и пр. не станут разрушать технику создателей или не нанесут вреда их армии.