Дар великой любви, или Я не умею прощать
Шрифт:
Я прикасаюсь к нему и чувствую, как внутри что-то замирает. Не верю себе, своим глазам, рукам – не может быть, чтобы все оказалось так просто: вот он – и вот я, мы снова вместе – хотя бы так, на миг. Пусть. Я не жалею ни о чем. Мне даже не стыдно, что не устояла.
И все время хочу плакать – только не потому, что мне плохо, а как раз наоборот. Мне хорошо – хорошо, хо-ро-шо! Наверное, только с ним. Больше ни с кем.
Я легко провела пальцем по шраму на подбородке – он почти совсем перестал выделяться, разве что был чуть бледнее основного оттенка кожи. Досталось ему по жизни, пожалуй, даже мне далеко.
– Не спится, Мэ-ри? – по привычке
– Не спится…
Он перевернулся, подмяв меня, и его рука как-то совсем привычно легла на мое горло. Я закрыла глаза, вытянула шею, стараясь сделать все, чтобы ему было удобнее, и почувствовала, что улыбаюсь. Да, идиотски-счастливая улыбка совершенно непроизвольно появилась на моих губах, выражая полнейшее счастье. Кто не был с ним, не может знать, что это такое – быть в руках такого мужчины. И этот его жест – не что иное, как своеобразное выражение любви и власти. Кому же знать, как не мне…
– Мэ-ри… – его голос сделался совсем глухим и хриплым. – Скажи… почему мне всегда приходится брать тебя силой, словно крепость? Тебе нравится играть в недотрогу, да?
– Ты удивишься, но я такая и есть, – спокойно проговорила я, открыв глаза и глядя на него без тени улыбки.
– Я знаю, Мэри. Но мне не нравится, что ты такая со мной. Признайся честно – кричишь ночами, вскакиваешь, плачешь… – его голос звучал все тише, рука на моем горле чуть подрагивала, а расширившиеся вдруг зрачки почти совсем скрыли радужку, сделав глаза черными и непроницаемыми. – Ведь я прав, Мэри… Ты видишь во сне то, что могло бы произойти, если бы ты не упрямилась – так? Я знаю… – он наклонился ко мне и коснулся губами лба. Я почувствовала его дыхание, горячие губы на собственной коже, ставшей вмиг ледяной, как у покойника. Все тело свело странной судорогой, от которой не было больно – лишь сладко и восхитительно хорошо.
– Алекс… – прошептала я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание.
– Да, Мэ-ри… говори… говори же, ну…
– Я… я… – мне вдруг стало трудно дышать, как будто горло сжали тиски, хотя рука Алекса давно находилась на моей груди. Я дернулась, закатила глаза и услышала негромкое, но властное:
– Enough! Come back! Mary! Listen to me – come back! [2]
Я плохо владею английским, способности отсутствовали напрочь, но это поняла и открыла глаза. Дыхание выровнялось, стало намного легче. Алекс провел рукой по моему лицу и чуть задержался на губах. Я смотрела ему в глаза, почему-то не в силах оторваться. В какой-то миг вдруг подумалось: захоти он сейчас убить меня – я встану и принесу ему нож из кухни. И еще попрошу – ну же, сделай это. Что творится, Господи… Я совсем потеряла голову…
2
Достаточно! Вернись! Мэри! Слушай меня – вернись! (англ.)
– Как… как ты делаешь это, зачем? – выдохнула я, зажмурившись, и в ответ услышала его смех:
– Ты стала такой податливой, Мэ-ри… раньше я не мог с тобой так.
– Прошло время. Все меняется.
– Колючка Мэ-ри… помнишь? – Он оставил меня в покое, откатился на другой край кровати и щелкнул зажигалкой, прикуривая поочередно две сигареты.
Помню ли я? Как он может спрашивать…
Я помнила
Взяв из его пальцев сигарету, я затянулась, чувствуя, как почему-то закружилась голова.
– Мэри, давай уедем, – неожиданно горячо заговорил Алекс, приподнявшись на локте и глядя мне в лицо. – Давай бросим здесь все, уедем в любую страну, какую ты выберешь. Я перестану заниматься тем, чем сейчас, ты сможешь танцевать – или не танцевать, как сама захочешь. Будем просто жить и наслаждаться моментом.
– А как же твоя дочь?
– Что – дочь? Она будет жить с нами, вот увидишь – вы подружитесь.
– Хорошо. Допустим. А Марго? Мы возьмем ее с собой – или ты будешь по-прежнему отлучаться сюда?
Я не хотела этого говорить, вот ей-богу не хотела. Это не ревность – я никогда не ревновала Марго к Алексу или наоборот. Мне на самом деле казалось, что он никогда не оставит ее. А быть второй я не привыкла.
Алекс молчал. Но его молчание сказало все – он действительно не знает, как быть, потому что я застала его врасплох. Говоря мне какие-то слова, он всякий раз искренне верил в то, что говорил, потому что в тот момент именно так чувствовал. На самом деле чувствовал. Но мой вопрос о Марго вернул его к действительности, и она была такова – забыть Марго он не может, а потерять меня – не хочет. Как совместить все это, Алекс, увы, не знал, и это, судя по всему, его раздражало.
– Не разрывайся, – я бросила сигарету в пепельницу, перевернулась на живот и уткнулась в подушку лицом, а потому мои следующие слова вышли глухими и чуть слышными: – Я никуда с тобой не поеду. Мне и здесь хорошо.
Алекс рывком развернул меня к себе и зашипел в лицо, мешая русские слова с английскими и армянскими, о том, чтобы я не смела больше говорить такого, чтобы думала, прежде чем открыть рот, чтобы… А, да какая разница, в принципе – он всегда говорит одно и то же…
Я, видимо, улыбнулась, потому что в какой-то момент Алекс запнулся и, разозлившись окончательно, подмял меня, прижав руки к кровати. Ну да – в качестве веского последнего довода, конечно…
– Тебе нравится, да?
Этот вопрос прозвучал спустя какое-то время, на которое я, кажется, вообще перестала соображать, что со мной и с кем я.
– Что ты имеешь в виду? Хочешь комплиментов?
– Хочу правды. Хотя бы раз в жизни хочу от тебя правды. Зачем ты доводишь меня до состояния, когда уже ничего невозможно контролировать? – Алекс протянул руку и поправил мою растрепавшуюся челку. – Мэри, что за причуды? Неужели нельзя по-другому?
– С тобой-то?
Он рассмеялся. Мне кажется, я никогда не слышала его искреннего смеха, не этих вечных саркастических усмешек, а искреннего смеха оттого, что человеку просто хорошо и весело.
– Ох, Мэри…
И в этот момент распахнулась входная дверь, послышались шаги и голос Марго:
– Мэрик, ты дома? Еще спишь?
Я вскочила, пытаясь найти халат, но поздно – Марго уже стояла на пороге спальни. Надо ли говорить, что и кого она увидела…
Меня поразило выражение ее лица – на нем не дрогнул ни один мускул, не отразилось ни единой эмоции, словно я в спальне одна, а в моей постели не лежит ее бывший муж.
– Привет, Алекс, – буднично обронила Марго и протянула мне халат, валявшийся у ее ног. – Простите, что помешала, я думала, что ты на работе, Мэри. Зашла посмотреть, что тебе купить из продуктов.