Дар волка
Шрифт:
Он шагнул вперед, и черное волкоподобное создание отступило на шаг.
— И что, что теперь? Думаешь, ты сможешь от меня избавиться? — спросил Ройбен. — Ты думаешь, что можешь уничтожить меня лишь потому, что я — твоя ошибка?
— У меня нет выбора, — ответило создание низким звучным баритоном. — Я тебе сказал. Этого не должно было произойти. Я должен был убить тебя вместе с остальными, виновными, если бы знал. Но ты уже наверняка знаешь, насколько омерзительно проливать кровь невинного. Осознав свою ошибку, я отпустил тебя. Всегда есть шанс, знаешь ли, что Хризма
— Хризма? Миропомазание? Так ты это называешь? — спросил Ройбен.
— Да, Хризма, так называли мы это испокон века. Дар, сила — для этого есть сотня древних названий, но какая разница?
— «Мы». Ты сказал «мы». Сколько же в мире таких созданий, как мы?
— О, я понимаю, ты сгораешь от любопытства, думая, что еще я могу сказать тебе, — с еле заметным презрением произнесло создание. Его голос звучал сдержанно, приводя в бешенство. — Это любопытство я помню куда лучше, чем что-либо еще. Но зачем мне тебе что-то говорить, если я не могу позволить тебе остаться в живых? Кому я доставлю этим удовольствие: себе, тебе? Мне проще сделать благо, убив тебя, поверь мне. Я вовсе не намеревался заставить страдать вас обоих. Вовсе нет.
Странно было слышать эти правильные слова, говоримые приятным голосом, от существа с таким звериным ликом. «Так вот как я выгляжу в их глазах, — подумал Ройбен. — Таким же отвратительным и чудовищным».
— Ты должен отпустить женщину, сейчас, — сказал Ройбен. — Она сядет в мою машину. Уедет отсюда…
— Нет, я не позволю женщине уйти, ни сейчас, ни потом, — ответил зверь. Он говорил абсолютно невозмутимо. — Ты обрек женщину, а не я, посвятив ее в тайну того, чем ты являешься.
— Я понятия не имею о тайне того, кем являюсь, — ответил Ройбен. Пытался выиграть время. Рассчитывал возможные варианты. Как лучше всего напасть на него? Где он наиболее уязвим? Если он вообще уязвим! Он сделал еще один шаг вперед, и, к его удивлению, зверь инстинктивно сделал шаг назад.
— Теперь ведь все это не имеет значения, так? — спросил зверь. — В этом и ужас.
— Имеет, для меня, — ответил Ройбен.
Что за зловещий спектакль разыгрался на глазах Лауры, словесная дуэль двух чудовищ. Ройбен снова сделал шаг вперед, и зверь снова отступил.
— Ты молод, жаден до жизни, — сказал зверь, немного быстрее. — И жаден до силы.
— Все мы жадны до жизни, — ответил Ройбен, не повышая голоса. — Этого требует от нас жизнь. Если бы мы не были жадны до жизни, то не заслуживали бы ее.
— О, но ты особенно жаден, так ведь? — злорадно сказал зверь. — Поверь, мне не доставит никакого удовольствия умертвить такого сильного противника.
Его небольшие темные глаза злобно сверкнули в свете огня камина.
— А что случится, если ты не умертвишь меня?
— Я буду ответственен за тебя, за твои многочисленные достижения, — презрительно ответил зверь. — Благодаря которым весь мир желает поймать тебя, посадить в клетку, накачать наркотиками, разобрать на части в лаборатории, поместить под стекло.
Ройбен снова сделал шаг,
— Я делал то, что казалось мне естественным, — сказал он. — Я слышал голоса. Голоса звали меня. Я чуял запах зла и находил его. То, что я делал, было столь же естественно, как дыхание.
— О, поверь мне, я очень впечатлен, — задумчиво ответил другой. — Ты и представить себе не можешь, сколь многие оступались, одурманенные, и умирали в первые несколько недель. Это так непредсказуемо. Все здесь непредсказуемо. Никто еще в точности не знает, что происходит, когда Хризма воздействует на эмбриональные плюрипотентные клетки.
— Объясни, — тихо сказал Ройбен. — Что такое Хризма?
Он снова двинулся вперед, и создание отступило, будто не в силах оставаться на месте. Бедра зверя все еще были напряжены, а руки слегка согнуты по бокам.
— Нет, — холодно ответил зверь. — Если бы ты был хоть немного сдержаннее, немного мудрее.
— О, так я в этом виноват? — холодно спросил Ройбен. Снова двинулся вперед. Зверь отошел на два шага, уже приблизившись к обшитой досками стене. — И где же ты был, когда Хризма начала действовать во мне? Где ты был, чтобы направить меня, дать мне совет, предупредить меня о том, что меня ждет?
— Очень далеко, — ответил зверь, начиная выказывать нетерпение. — Твои выдающиеся достижения застали меня на другом конце мира. И теперь ты умрешь из-за них. Стоили ли они того? Давай, скажи. Стало ли это кульминацией твоего существования?
Ройбен ничего не сказал. «Ударить надо сейчас», — подумал он.
Но зверь заговорил снова.
— Не думай, что это не ранит мое сердце, — сказал он, оскаливая клыки в уродливой улыбке. Если бы я избрал тебя для Хризмы, ты был бы великолепен, стал бы прекраснейшим из Морфенкиндер, но я не избирал тебя. Ты не Морфенкинд.
Немецкое слово «кинд», означавшее «ребенок», звучало у него с глухим «д», почти, как «т».
— Ты отвратителен, тошнотворен, ты оскорбление нам, вот ты каков! — ровно, но зло произнес зверь. — Я бы никогда не избрал тебя, даже не заметил бы тебя. А теперь о тебе знает весь мир. Что ж, сейчас это закончится.
«Теперь он пытается выиграть время, — подумал Ройбен. — Зачем? Понимает, что не может победить?»
— Кто оставил тебя охранять дом? — спросил Ройбен.
— Тот, кто не потерпел бы того, что случилось, — ответил зверь. — И в особенности — здесь.
Он снова вздохнул.
— Ты мерзкий мальчишка, ты соблазнил Мерчент, его драгоценную Мерчент, а теперь Мерчент мертва.
Его глаза моргнули, и он беззвучно обнажил клыки.
— Кто он такой? Как он связан с Мерчент?
— Ты стал причиной ее смерти, — тихо сказало создание. И издало тихий рык. — Я не стал следить из-за тебя, чтобы не шпионить за тобой и Мерчент, тобой, с твоими ужимками, и в этот момент смерть пришла к Мерчент! Все из-за тебя! Что ж, тебе не прожить и дольше одного моего вдоха.