Дар выживания
Шрифт:
И снова мозг принялся за старое. Эх, надо было пробовать бежать раньше, а сейчас уже поздно. Слишком много войск вокруг, они напряжены, у них крупнокалиберные пулеметы. Они порвут наши тачки в клочья, без вариантов. На джипе ещё можно рискнуть, но основная масса тех, ради кого мы взяли в руки оружие, находятся в неповоротливом автобусе. Так что едем и не рыпаемся.
Пока я добирался до своих, из машин на меня смотрели вопросительно. А что и как я мог им всем ответить? Только раз пожал плечами, а дальше шёл, повернув голову в противоположную колонне сторону. Успел добраться до джипа, как головные машины зашевелились, поползли вперёд. Я коротко изложил услышанное парням, выслушав в ответ бурю бессмысленного негодования. Бессмысленного, потому что мы всё равно ничего не решали. Оставалось лишь уповать на судьбу.
Глава 9. Иркутск нам улыбнётся...
Чем
Конечно, все боятся, этого не скроешь. Животный страх пропитал людей насквозь. Но ведь Маша Брусникина, капитан Маша Брусникина, говорила, что в самом Иркутске восстание приверженцев ИГ задавили на корню. Так чего боятся люди сейчас? Понятно, что шок и всё такое, но они будто ждут ужас со всех сторон. Каждую секунду. А так может быть только, если ничего не закончилось. Не последствий ли оплошности ПВО так боятся люди?
Город хоть и переполнен военными, что подразумевало обилие переговоров в радиоэфире, но моя трофейная радиостанция выдавала лишь треск помех. Я понял правильно, что она работает в другом диапазоне, который, скорее всего, глушат местные войска радиоэлектронной борьбы.
Продолжая теряться в догадках и невольно рассматривая местные достопримечательности, мы медленно продвигались по основной транспортной артерии района, улице Розы Люксембург, то уступая очередной колонне войсковой техники, то прижимаясь к обочине, дав обогнать себя тем, кто спешил больше нас. Молчаливая суета военных попахивала чем-то серьёзным, но нам оставалось лишь гадать об истинных причинах происходящего. Когда покинули Ново-Ленино и взобрались на холм, на котором располагалась транспортная развязка, у нас появилась возможность увидеть большую часть города с высоты. Иркутск полнился очагами пожаров и был затянут тонкой пленкой дыма, что значительно затрудняло обзор. Особых разрушений не видно. Спустившись с развязки, конвой повёл нас на юг, но уже спустя какой-то километр колонна остановилась, а впереди замаячил очередной пост. Чёрт, как уже достали эти посты! Из прокатившейся по колонне череды вскриков мы поняли, что прибыли к приёмнику-распределителю.
Глава 10. Распределение.
Гражданские машины пропускали через отдельный КПП, в порядке очереди, которая тянулась не сказать, что медленно, но после долгого пути любая проволочка казалась вечностью. Нам ещё повезло, что мы ехали ближе к началу колонны, предусмотрительно вырвавшись вперёд на отрезке от Усолья до Ангарска. Процедуру пропуска через КПП я смог рассмотреть, когда мы подъехали ближе, и от блокпоста нас отделяло всего три машины. Перед шлагбаумом, традиционно окрашенным в красно-белые полосы, автомобиль осматривался визуально тремя солдатами. Смотрели и багажники, и капоты поднимали, даже осматривали при помощи шеста с зеркалом днище на предмет взрывных устройств. Кстати, при осмотре присутствовали служебные собаки. Тут-то я и запереживал, потому что в наших тачках нычек хватало, да и никаких разрешительных документов на оружие, кроме устного соизволения комбата Стеблова, у нас не имелось. Потому я посчитал нужным сообщить о наличии оружия заранее, как только между нами и солдатами останется один автомобиль. А то
Далее людей направляли к тентованным грузовикам, где им вручали какие-то вещи. После этого прибывшие возвращались в свой транспорт и, следуя знакам солдат-сигналистов, отъезжали куда-то, причём я бы не сказал, что выглядели они при этом весело и одухотворённо. Процедура прохождения распределителя отличалась только для раненых, но транспорт с ними въезжал отдельно, попадали в город они быстрее.
И вот, когда, наконец, перед нами осталась одна машина, в которой сидели три парня, курившие сигареты одну за другой, чем подзаколебали нас на последнем, самом медленном километре пути, я переложил свой автомат с боекомплектом на заднее сиденье, к Хрому и вышел из машины. Руки на всякий случай поднял, заодно акцентируя на себе внимание. И всё же солдаты, осматривавшие «морковник», не сразу обратили на меня внимание. Зато тут же среагировал командир сопровождения, начав что-то нашептывать офицеру, который вёл беседы с гражданскими, и тыкал в мою сторону пальцем. Тот молча кивал, поглаживая одной ладонью шикарные, аккуратно стриженые усы, а вторую держал за спиной, походя тем самым на незабвенного товарища Сталина. Выслушав лейтёху, подполковник подозвал властным окликом, облетевшим весь блокпост, одного из смотровой группы и что-то объяснил, а тот в свою очередь кликнул двоих из группы охраны, стоявшей по периметру. Что-то затевалось и явно нехорошее, но оказалось всё намного прозаичней, вопреки моим опасениям. Солдатня подбежала к нашим авто, оружие наготове, один из них сказал:
– Вам приказано сидеть в машине. Оружием не светите. Как подойдёт очередь, въедете на территорию. Всё понятно?
– Ясен пень, - кивнул я, садясь в "крузак".
Солдаты так и остались караулить снаружи. Я увидел в зеркало вопросительные гримасы Андрюхи из автобуса и ответил на них высунутым в окно кулаком с поднятым вверх большим пальцем. Мол, всё в порядке, не суетитесь.
С тремя парнями впереди нас разбирались недолго, и уже через несколько минут и джип, и автобус оказались за шлагбаумом, причём тачки наши даже осматривали нехотя, тем самым сохранив неприкосновенность заначек. Собак к автомобилям даже близко не попустили. Всё-таки слово Стеблова много значит и на семисоткилометровом удалении.
– Выходите, - услышал я густой сильный голос подполковника и повиновался ему.
– Своё оружие берём с собой, магазины в подсумках, - все мы, прибывшие из Тайшета, через минуту стояли перед офицером, тот, оглядев нас, пробасил.
– Командир распредпункта подполковник Стеблов.
Я сначала решил, что мне померещилось, но что-то неуловимое объединяло внешность боевого комбата и этого грузноватого дядьки. А Стеблов-2 продолжал с напором.
– А вы, значит, у нас блатные?
– спросил он с некоторым негодованием, на что получил еврейский ответ от отца.
– Какие ещё блатные, полковник? Ты не приболел часом?
– батя никогда не лез за словом в карман, вот и сейчас преуспел, глядя на офицера с хитрым прищуром, но тот сдержался от взаимной едкости. Понимал, что перед ним, по меньшей мере, ровесник, которому плевать на его звание и должность, а не мальчик слегка за тридцать вроде меня.
– А такими блатными, которым слишком много позволено, - процедил Стеблов, приглаживая усы.
– То им брат мой оружие оставляет, то штабные выделяют тёплое место.
– Ну, насчёт оружия, так это мы заслужили, товарищ подполковник, - я взял пример с отца, осмелев, и сделал шаг вперёд, гордо расправив плечи, тем самым давая понять коменданту распределителя, с кем ему предстоит вести диалог.
– Вашему брату, боевому офицеру, - я сделал упор на "боевого", намекая на всё-таки тыловые функции приёмника, не довыёживаться бы, - видимо, понравились наши успехи в обороне города. А вот в чём заинтересован Оперативный штаб, я не в курсе. И судьбы особенной не требуем. Мы - простые люди.