Дар выживания
Шрифт:
Первыми в очереди оказались главный инженер какой-то там серьёзной промышленной конторы, проектирующий шахты, и его супруга, молодая, красивая девушка с чисто славянской внешностью. Сам же инженер, хоть и являлся моим ровесником, но выглядел, как батюшка из храма. Крепкий, атлетически сложенный, он имел несвойственную для своих лет окладистую бороду и густую шевелюру кудрявых волос. Потертые джинсы, облезшая "косуха" и остроносые казаки подкинули догадку о приверженности инженера к байкерскому движению или тяжёлой музыке, а может, и к тому, и к другому одновременно. Очень часто эти сферы пересекаются. Оказывается, инженеры бывают и такими. Ефим и Алёна Михеевы в сопровождении Андрея проследовали в глубины подземелья, а я продолжил проверять документы. Народ подвозили бесперебойно, я насмотрелся на весь цвет иркутской молодежи, а Скоба устал их водить в подземку. Внизу прибывшими занимались Денис и комендант, беседуя и инструктируя. Наконец, старший конвоя сообщил приятное известие, что у них начинается смена нарядов, и в течение пары часов
Вскоре нас сменили Артём, Ваня и Стрелок под предводительством Виктора, а мы, покурив, отправились к Вышегородову. Тот сказал, что верха дали добро на передвижение всего одного автомобиля, намекая на наш джип. Да и то, далеко от нашего района лучше не уезжать, чтобы не вызывать лишних вопросов, работать только в округе. Мы в Ангарск по бабам не собирались, хватит и того, что есть. Николай Евгеньевич, покопавшись в своём бездонном шкафу, отыскал две желтые таблички из фанеры с надписью "Убежище" чёрными буквами.
– Передвигаться только с ними, - строго настрого наказал комендант, погрозив пальцем.
– В ином случае, вас или остановят, или сразу откроют огонь.
– А с ними только наругают?
– а как же без легкого сарказма, ай-ай-ай, Дмитрий. Глаза рыжего здоровяка блестели издёвкой. Вышегородов посмотрел на него пронзающим взглядом, сдержанно продолжая:
– По факту это пока просто куски дерева, но патрули и другие при виде вас по крайней мере будут не так агрессивны и просто остановят для выяснения обстоятельств.
– И что мы им скажем?
– вступил Хром.
– Документально наши вылазки как-то будут подтверждены?
– Естественно, - протянул доверительно Вышегородов.
– Сейчас вы мне скажете данные транспортного средства, я передам их в оперативный штаб, и уже со следующей конвойной группой нам передают официальный пропуск, заверенный гербовой печатью и подписью командующего. А ещё не забывайте, ребята, что вы теперь тоже военнослужащие, поэтому не надо стесняться разговаривать с сослуживцами из других частей. Военбилеты на руках, приказы подписаны в штабе. А то, что без опознавательных знаков и шевронов, так мало ли, какая часть?
– Вы правы, - ответил коменданту и я не лукавил, - всё время забываю, что мы уже не гражданские. Ну, а на счёт вылазки думаю, что лучше ехать прямо сейчас, пока наступило затишье. Тут рядом, какие к чёрту патрули!
– Да, давай сейчас, - согласился брат, за ним кивнули остальные.
– Так будет даже лучше, - поддержал инициативу комендант.
– А данные авто сразу внесут в общую базу, так что риск минимален.
– В наше время не бывает минимальных рисков, - я напомнил предводителю о том, в каком мире мы живём.
– Кстати, а вести какие-нибудь есть по ситуации в общем?
– Но!
– активно поддакнул Хром.
– Мы вообще в армии или где? Почти сутки служим, а политинформации ещё не было!
– Будет вам политинформация, наглецы, - коменданту оставалось лишь смириться с нашим поведением и начать вынужденный доклад.
– Сегодня в десять утра истекает срок ультиматума, поставленного Верховным Главнокомандующим. Если натовцы не уберутся, наши войска нанесут по ним удар. Проблема в том, что в мировых сетях лоббируется тема помощи, предоставленной войсками альянса нашей стране. В сведения российских СМИ и Минобороны о том, что внутренний враг разбит и ситуация под контролем, мировое сообщество почему-то не верит, хотя Россия активно освещает эти события, ничего не тая. Под видом того, что присутствие войск обеспечивает безопасность в нашей стране, генсек НАТО заверил, что они нашли общий язык с населением, но, заняв позиции, не ведут никаких активных действий вплоть до полевой разведки.
– Вот же твари!
– возмущенно воскликнул Макс. Комендант, глядя на него с укоризной, продолжал:
– В общем, несмотря на то, что наше правительство взывает к мировому сообществу о нарушении устава ООН, Женевской конвенции и Конституции РФ, ведь враги попросту наплевали на суверенитет нашей страны, обстановка пока благоприятствует именно противнику.
– Это ж беспредел!
– зарычал Андрюха, остальные тоже были крайне недовольны.
– Бомбить их надо!
– Бомбить легко, а вот какие последствия будут для страны и мира в целом, - Вышегородов задумчиво покачал головой.
– Наши потому и ищут прецедент. Есть особое распоряжение о поимке разведчиков врага. Это будет хоть каким-тодоказательством лжи альянса и поводом выгнать зарубежных гостей восвояси без крови.
– Во дела, шеф, и что делать?
– развёл руками Дима.
– Нам? Охранять убежище и людей в нём. Воюет пусть регулярная армия, хотя все мы надеемся, что до этого не дойдёт. Дело ещё и в том, что НАТО тоже разрывается на части. Великобритания и Франция всячески открещиваются от действий союзников, хотят покинуть альянс, но США и Германия держат их обязательствами. Желание о выходе из НАТО выразили и другие государства, а некоторые политики уже напрямую говорят, что враг не Россия, а США со своими непомерными амбициями и аппетитом, что при первой выпущенной Америкой ракете они встанут на нашу сторону. Правда, в это с трудом верится. Приятно, конечно, что остались ещё в мире управленцы с незабитой головой и честью,
– Из-за таких потрясений колбасит и мировую экономику, многие курсы обвалились, а валютные биржи закрылись. Прекращена торговля между многими государствами. Крупные компании терпят огромные убытки, закрываются предприятия и заводы.
– А в России что?
– попытался я перевести тему.
– Местный десант ведь не единственный?
– Ты прав, - Евгеньич ткнул в меня пальцем.
– Четыре десанта, четыре... Причём, ни одного на европейской части, одна лишь Сибирь. Новосибирск, Екатеринбург, Якутск и мы. Будто отрезать хотят от центра. В некоторых районах войскам и ополчению так и не удалось уничтожить боевиков. А есть места, где гражданские группировки под шумок захватили власть и тоже пошли против государства. Но эти места очень далеко от городов, где натовцы высадили своих людей для того, чтобы помочь России. Наоборот, во всех четырех городах "чёрное восстание" упразднено в кратчайшие сроки. Но это не решило проблемы. По стране также встало несколько заводов, во многих областях проблемы с электричеством. Участились преступления, грабежи и убийства.
– Николай Евгеньевич снова взял передышку, неторопливо протёр очки, вновь их надел, посмотрел внимательно на наши ошарашенные новостями лица.
– В Иркутске, например, есть лишь несколько мест, где не приостановлена подача электроэнергии - это Иркутская ТЭЦ, ГЭС и несколько заводов в округе. С водой тоже беда. С группировками этими мародёрскими похожая история. Вот и думайте сами, можем ли мы себе позволить взять то, что нам необходимо, в то время, когда другие берут всё, что хотят.
Дружно решив, что можем, мы быстро собрались, проверили снаряжение и двинулись к джипу с благословления коменданта. Недостающие радиостанции он нам тоже выдал. Работая оперативно, мы перенесли добро, спрятанное в "крузаке", в автобус, установили таблички и начали свой путь. Время - половина девятого утра, но кругом тишина, будто стоит глубокая ночь. Немного мандражило от грядущего мероприятия, ведь оно как никак первое в огромном незнакомом городе. Иркутск это вам не Тайшет. Здесь жила неизвестность в каждом доме, каждом окне. За стенами прятались тысячи людей, мысли которых нам неведомы, а также активизировались мародёрские банды. На их счет установка простая - валить всех, а оперативный штаб потом разберётся, что к чему. В городе несомненно опасно, но ради блага своего и своих близких мы готовы рискнуть. На ходу изучали на карте квадрат с нужным нам объектом, пыхтя сигаретами, на ходу же продумали оптимальный маршрут. Андрюха рулил аккуратно, наш автомобиль, согласно плана действий, двигался дворами, не выезжая на улицы, чтобы лишний раз не нарываться на военных. Какими бы табличками не был увешан джип, вояки сейчас на нервах. Сделают как обычно, сначала постреляют, а выяснять начнут потом, только нам эти выяснения уже не помогут. В общем, я не до конца верил в слова коменданта, как и никто из нас, потому сделали по-своему. С мародёрами тоже не искали встреч, это ни к чему. Мы хоть и вооружённые, и опытные, и мобильные, но врагов может оказаться во много раз больше. Шапками закидают и без потерь из контакта мы не выйдем. Со времени введения в городе военного положения не прошло и недели, а хваткий народец, не гнушающийся никакой наживы, уже начал сбиваться в кучки и даже мастерить для облегчения в достижении целей мутантов, вроде того, что сейчас стоит замаскированный возле котельной. Эти как раз могут в подворотне встретиться, ибо тоже не хотят светиться перед армией, но наш риск оправдан, цели благородны, да и выбор невелик. Лавируя меж домов, Скоба приближал нас к цели, а мы во все глаза контролировали секторы обстрела. Город тих - ни криков, ни выстрелов, никакой суеты. В этом районе задрипанных двухэтажек создавалось впечатление, что люди не живут здесь уже месяц. Пустые на первый взгляд, холодные дома пялились на нас сотнями унылых зашторенных окон. И от того, что за каждой шторой мог стоять человек с оружием, росло внутреннее напряжение. Некоторые окна, особенно на первых этажах, уже выбиты. Во дворах успели появиться следы мародёрства, разбросанные вещи и мусор, одежда, машины с распахнутыми дверями и багажниками, взломанные гаражи. Каждый подобный пейзаж давил, откладывался в голове. Особенно запал в душу сиротливо приютившийся у песочницы разноцветный резиновый мяч. Он будто звал хозяина, какого-нибудь веселого мальца, но никто не придёт за ним. Неизвестно, где этот мальчик, жив ли? Может, прячется вместе с родителями в квартире или в подвале соседнего дома? А может их уже нет в живых, убиты местными мразями в человечьем обличии? Человек от безнаказанности способен на любую жестокость, а к жестокости быстро привыкает и уже не может остановиться.