Дар

Макхейзер Маргарет

Он открывает дверь, и перед моими глазами предстает потрясающая ванная комната. Там есть ванна и огромная душевая кабина, в которой может легко разместиться четверо.

— Пол с подогревом, так что, если будет холодно, ты не замерзнешь

Я хочу сказать что-нибудь, чтобы показать ему, что я ценю то, что он сделал. Но ведь это именно он похитил меня, и вроде как он настоящий мудак. Так за что мне его благодарить?

— А это твоя спальня. — Джуд открывает еще одну дверь. Она ведет в комнату, такую же большую, как комната

с телевизором и ванная, вместе взятые. Посреди комнаты стоит кровать, чудовищное сооружение с четырьмя тяжелыми резными темными деревянными колоннами, внушительным высоким изголовьем и полупрозрачным белым балдахином.

— Там есть ванная поменьше, гардеробная и все развлечения, какие захочешь, если захочешь остаться в постели.

Я заглядываю в гардеробную и качаю головой. Абсурд.

— Это не комната, Джуд. Это отдельная квартира. У меня есть все, кроме чертовой кухни. Эта комната размером с дом.

— Вообще-то здесь есть и кухня. — Он указывает на стену. — Это потайная кухня. Вот, я тебе покажу.

Он подходит к стене, нажимает на панель, которая открывает еще одну экстравагантную комнату.

— Там будет все, что нужно. Я попросил шеф-повара помогать тебе, так что если тебе что-то понадобится, просто скажешь, и он приготовит.

— И меня запрут здесь?

— Что? Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты делаешь меня полностью самодостаточной. Не пойми меня неправильно, я не против, но ты запрешь меня?

— Ты можешь приходить и уходить, когда захочешь. Можешь ходить по дому, как тебе вздумается.

— Просто не уходить с территории?

Он кивает.

— Помни, что выбор всегда за тобой.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Мой выбор, мое дерьмо. У меня нет выбора. Я ухожу — они умирают. Я остаюсь — они живут.

— Ты еще что-нибудь хочешь мне показать?

— Нет, это все, — гордо объявляет он.

— Отлично. Мне нужны прокладки и тампоны. У меня начнутся месячные на следующей неделе, и они мне нужны, если ты не хочешь, чтобы моя кровь была повсюду.

Он вздрагивает и морщится от отвращения.

— Итак. Я смогу их получить?

— Я позабочусь, чтобы ты получила то, что тебе нужно. Что-нибудь еще?

Я качаю головой. Воздух между нами становится тяжелым. Я больше не хочу его видеть. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Тогда мне пора. — Джуд колеблется, отступает, чего-то ждет. Но он ничего от меня не получит. Он медленно выходит из спальни и направляется к входной двери.

— Можешь запереть дверь изнутри, ключ есть только у меня.

Я не утруждаю себя ответом. Мне требуются все силы, чтобы не заплакать.

Я так скучаю по своей семье.

— Я буду в своем кабинете, если понадоблюсь.

Держа себя в руках, я набираюсь сил, чтобы кивнуть и одарить его фальшивой улыбкой. Он медленно идет прочь, ожидая, когда я заговорю.

Мне нечего сказать. Хорошего

точно нечего.

Мое сердце болит, кричит: беги, скройся, прежде чем он поймет, что ты ушла. Но Джуд наверняка сразу узнал бы, что я сбежала.

И мои родители будут убиты прежде, чем я успею добраться до дома.

— Я буду в своем кабинете, — снова говорит он, словно не готовый смириться с моим молчанием.

Но это мой выбор. Я больше не хочу с ним разговаривать.

Как только он выходит в коридор, я закрываю дверь и запираю ее изнутри. Бесполезно, учитывая, что у него есть ключ. Но мы оба знаем, что я не хочу, чтобы он был здесь.

Я иду в свою новую комнату, забираюсь на внушительную кровать и обнимаю подушку. Слезы вырываются на свободу, я совершенно опустошена. Жизнь — отстой.

Джуд, может, и хорошо ко мне относится, но это не значит, что я хочу быть здесь.

Глупые слезы продолжают течь и не хотят останавливаться. Тяжесть в моем сердце и теле сокрушает каждый кусочек надежды. Воздух становится плотным от безнадежности. Мне не выбраться отсюда.

Моя голова затуманивается от слез, глаза распухают. Слезы, наконец, останавливаются, и как только реальность расплывается вокруг меня, я засыпаю.

17 глава

Прошло двенадцать дней с тех пор, как Джуд перевез меня в мои новые комнаты. Он постоянно находится рядом, и я постоянно плачу. Я сдерживаюсь, пока он находится со мной, но как только возвращаюсь в свою комнату, даю волю слезам.

Вина наполняет меня, хоть мое разбитое сердце и продолжает биться.

Ночи еще хуже, чем дни, потому что именно ночами я больше всего скучаю по своим родителям. Печаль заставляет меня чувствовать себя слабой и жалкой плаксой.

Раздается стук в дверь, и я кричу:

— Войдите.

Это может быть только Джуд, охранникам запретили ко мне входить.

— Ужин готов, — объявляет Джуд, небрежно садясь на кровать. — Готова поесть?

— Конечно. — Я чувствую себя такой потерянной и переполненной грустью. Но я должна стараться и не терять надежды на то, что однажды Джуд все-таки отпустит меня домой.

— Я отвезу тебя кое-куда после ужина.

— Хорошо, — отвечаю я монотонно. — Это связано с работой?

— Нет. Я знаю, как тебе тяжело здесь.

Я переворачиваюсь на кровати, чтобы он не видел моего лица, и позволяю слезе стечь по щеке. Я стараюсь, чтобы голос звучал ровно, когда говорю:

— Все со мной будет нормально.

Я слышу тяжелые шаги Джуда, он выходит из моей комнаты.

— Я жду тебя к ужину.

Дверь захлопывается, и я понимаю, что он ушел.

С тяжелым сердцем и слезящимися глазами я выбираюсь из постели и направляюсь в кухню. Запах приправ разносится по дому. Мой желудок урчит в предвкушении того, что приготовил шеф-повар.