Даргер и Довесок

Суэнвик Майкл

— Еще час назад мне казалось, что да. — Даргер задумчиво потер подбородок.

По прошлому опыту Довесок истолковал его жест как: «Мы на грани провала. Как обратить его нам на пользу?» Сам он не считал, что все настоль­ко плохо, но вслух сказал лишь:

— Остается уповать на перемены. Разве не со­ветует один из классиков китайской философии проявлять терпение?

— По-моему, они все это советуют, — отозвал­ся Даргер.

Пока они беседовали, вернулся главком Мощ­ный Локомотив. После уничтожения Горного Скло­на и казни вражеских солдат

от него смердело по­том и машинным маслом. Отделившись от отряда, он улыбнулся Белой Буре, а при виде Даргера и Довеска набычился.

— А, вы вернулись как раз вовремя! Узрите мой выдающийся успех! — пророкотал он.

— Что вы сотворили с моим прекрасным ору­жием? — сверкнула глазами Белая Буря. — Мне доложили, что добрая десятая его часть уничтоже­на без надежды на восстановление.

— Я просто применил ваши игрушки по назна­чению. Как я слышал, вы привезли нам нечто но­венькое и особенное?

— Мы доставили императору Невесту Феникса, как и было приказано.

— Отлично! Не терпится увидеть ее в дейст­вии. — Главком развернул лошадь и поскакал обратно к своим людям.

— Из того, что я слышал, — пробормотал Дар­гер, — лучше молись, чтобы ею никогда не восполь­зовались.

Вместе с остальными устало тащились обратно в лагерь солдаты Южных Ворот. Прежде чем они прошагали мимо, Даргер окликнул их командира;

— Царевич Блистательный Первенец! Остано­витесь и поведайте нам о своих смелых подвигах. В моей палатке вас ждут мягкие диваны и охла­жденное вино. Пока вы восстанавливаете силы по­сле сражения, Умелый Слуга почистит вашего ска­куна и позаботится о том, чтобы его напоили и накормили.

Блистательный Первенец натянул поводья. Вид у него был усталый и подавленный.

— С возвращением, Гениальный Стратег, и вас тоже, Белая Буря. Предложение ваше заманчи­во, но мне нужно проследить, чтобы мои люди бла­гополучно вернулись в лагерь.

— Для этого существуют заместители. Пойдем­те, расслабитесь в компании друзей.

Привлекательное лицо царевича на миг искази­лось в нерешительности, но тут же прояснилось.

— Вы очень добры, друг мой. С большим удо­вольствием.

Чуть погодя все четверо расположились в палат­ке Даргера, которую тот приказал установить на травянистой возвышенности немного поодаль от основного лагеря, чтобы обеспечить некоторое уединение. Царевич Блистательный Первенец на­пряженно сидел на краю диванчика, не откидыва­ясь на спинку.

— Сейчас слишком поздно что-то менять, но меня одолевают сомнения, мудро ли я поступил, заключив союз с Мощным Локомотивом, — посе­товал он.

— Белая Буря, — позвал Даргер. — Пожалуйста, налейте царевичу немного вина.

— Я что, слуга? Хочешь, чтобы я... — Под взгля­дом Даргера Белая Буря осеклась. Затем потянулась за кувшином и наполнила чашу. Блистательный Первенец любезно принял вино.

— Я не ребенок, — продолжил царевич. — Я понимаю, что война требует жертв и нужно быть готовым убивать. Но сегодня устроили настоящую резню. Мне пришлось повздорить

с главкомом, что­бы удержать его от убийств мирных горожан и детей.

— Белая Буря, помогите царевичу избавиться от нагрудника. Он настолько утомлен, что позабыл его снять.

— Неужели? И в самом деле. — Блистательный Первенец наклонился вперед, чтобы Белой Буре было удобнее распустить завязки и стащить броню с его пропотевшей туники. — Спасибо, главарх. Очень любезно с вашей стороны.

Даргер плеснул себе и Довеску воды и убрал кувшин подальше от чужих глаз, за диван.

— Не забывайте про чашу царевича, — напом­нил он Белой Буре.

Она подлила Блистательному Первенцу вина. Тот благодарно кивнул.

— Когда город пал, меня с моими людьми от­правили его поджечь. Мы проскакали по улицам, поджигая все, что могло гореть, и едва вырвались из пожара.

Даргер толкнул локтем Белую Бурю и, когда она не поняла намек, сказал:

— Наверное, тяжело вам пришлось.

— Воинам порой приходится заниматься таки­ми вещами. Но когда мы покинули Горный Склон, я оглянулся на дело наших рук и увидел бумажные фонарики — десятки бумажных фонариков выле­тали из пылающей мастерской. В Южных Воротах есть праздник, когда под такими бумажными фо­нариками зажигают свечки, и они взмывают в ноч­ное небо, как яркие светляки. Мальчишкой я боль­ше всего любил этот день года. А сегодня, когда увидел летящие фонарики вперемешку с дымом и искрами, мне показалось, что сгорают все немудре­ные радости моего детства. И больше в моей жиз­ни не будет ничего хорошего.

— Печальное наблюдение. Не так ли, Белая Буря?

— Да.

— Подлейте царевичу вина.

— Нет, мне уже хватит. Я и так, по-моему, вы­пил больше, чем следовало. — Царевич Блистатель­ный Первенец встал с дивана и зажал под мышкой свой нагрудник. — Благодарю вас за радушие. Оно для меня очень ценно.

С этими словами он удалился. Белая Буря про­водила его тоскливым взглядом.

— Это ваш шанс, — прошептал ей Даргер. — Хватайтесь за него обеими руками.

— Я... я понятия не имею, что делать, — опе­шила она.

— Вы серьезно? — Даргер схватил Белую Бурю за плечи и встряхнул. Затем, по-прежнему шепотом, произнес. — Слушайте внимательно. Вы пойдете за царевичем в его палатку и скажете, что его скорбь глубоко тронула ваше сердце. Не забудьте вино! Потом попросите его продолжить беседу и сочув­ственно выслушаете. Не перебивая. И ничего не советуя. Если он замолчит, поинтересуетесь его дет­скими годами. Если он спросит что-нибудь о вас, ответите честно, но коротко. И снова переведете разговор на него. Намекнете, что желаете облегчить его боль, но понятия не имеете, как это сделать. Если вдруг у вас появятся мысли на этот счет — не вздумайте ими делиться! Если он пустит слезу, мо­жете обнять его и утешить. Если вам опять придет что-то в голову — держите это при себе! А вот если у него возникнет идейка-другая, ведите себя как посчитаете нужным. Все понятно?