Darkest Dungeon: Вечные узники

Titan Elder

Мерек сжимается, не желая снова оказываться настолько порочно открытым перед монстром, а от несильного удара кружится голова. Он хотел бы попытаться отодвинуться, но сейчас здраво понимает, что не сможет уйти далеко, да и поможет ему это… никак не поможет.

Впрочем, Первый Терзатель и не собирается ему это позволять. Он вклинивается промеж ног жертвы, отодвигая его целую руку в сторону, придавливая её к полу, а вторую возвращает вниз, не теряя времени и продолжая разрабатывать чужой сфинктер. В таком положении Мерек чувствует себя ещё более униженно и беспомощно, теперь он не сможет даже отодвинуться, ибо намертво придавлен к полу одной сильной рукой монстра, пока вторая насилует его пальцем (по-другому Мерек назвать это действо не может). Одновременно с этим о

голую ногу жертвы терся пах монстра, размазывая по прозрачной коже предсемя, пока сам он свысока смотрел на мужчину, смотрел прямо в глаза, улыбаясь. Напомним, что у него три… в общем… Мерзко. Противно.

… и Страшно.

Мерек чувствует, как указательный палец также начинается тереться о сфинктер, что заставляет его отвернуться, лишь бы не смотреть на своего мучителя, что, кажется, наслаждается тем, как узкие стенки прямой кишки сжимают его палец, а после, спустя некоторое время, будут сжимать его члены. Жертва поворачивает голову и замирает. Он встречается взглядом со Второй, чьё жуткое лицо выражало полнейший шок, отвращение и, возможно, разочарование. На глаза снова накатывают слёзы, но выражение лица Мерека не меняется. Он отстранен, он хочет перестать чувствовать, и взгляд, помутненный пеленой слез, кажется будто мертвецким. Он хотел бы взмолиться, воззвать ко Второй, чтобы она помогла ему в самоубийстве, конечно хотел бы, но уже просто не видел в этом смысла. Более того, а зачем чудищу спасать человека, которого она сама в эту ситуацию и привела?

Вот и Мерек не знал. А значит, и незачем. И не будет она этого делать. Сама же Вторая теперь питала такие неприятные сомнения по поводу правильности… нет, не то. По поводу адекватности того, что она вытворила. Надо было его быстро умертвить и съесть. Всё.

Жажда садизма, жажда доминирования куда-то отошла, и если в начале думала, что будет трапезничать с особой жестокостью, сейчас она не так уж сильно уверена в том, что будет это делать.

Может, просто сделает это как можно быстрее. На душе(?) становится мерзко, а перед глазами снова всплывает обнажённая парочка. Ее передергивает.

Первый Терзатель, замечая же, что его «любовник» отвернулся, подносит свободную руку к его подбородку, поворачивая бледное лицо на себя, различая в тусклом свете почти потухшего факела новые слёзы на глазах. Монстр убирает руку с подбородка, ставя её на пол, опираясь на неё и двигаясь поближе к жертве. Их лица слишком близко уже в который раз. Первый Терзатель целует Мерека в краешек приоткрытых губ, после переходя на скулу, по которой пробежала выступившая слеза и, высунув кончик языка, проводит по ней, слизывая соленую капельку. Дыхание сбивается ещё сильнее, он не знает, что его пугает и отвращает больше — это… подобие поцелуя или тот факт, что Первый Терзатель снова его лижет. Его язык такой неприятный, такой… влажный. Не как должен быть, а излишне, излишне влажный, будто Первый Терзатель намеренно копит на нём слюну перед тем, как коснуться кожи Мерека, и вязкая жидкость неприятным следом остаётся на скуле, заставляя поморщиться.

— Прекрати… — бездумно шепчет Мерек, зная, что его не послушают. Мысли в голове спутываются в ещё более мудреный узел. — Прекрати… Сейчас же…

Первый Терзатель отрицательно качает головой, улыбаясь, и Мерек чувствует, как в него проникает еще один палец, проскальзывая внутрь сразу на полторы фаланги. Мужчина всхлипывает, частично от боли, частично… просто от усталости. Он утомлен. Это невыносимо. Это происходит слишком долго, и хоть жертва потерял счёт времени, он это прекрасно осознает. Теперь пальцы монстра имитировали толчки, всё углубляясь и заставляя Мерека закрыть глаза и тихо-тихо начать шептать себе что-то под нос.

Жертва совершенно не понимает, почему они удовлетворяют себя таким… отвратным способом. Это не было хоть сколько-то возбуждающим никогда. И жертва давно уже для себя отметила, что в половом акте, по большей части, получает удовольствие лишь один человек — именно тот, кто проявляет в нём большую грубость. Осознание этого факта не придает Мереку ничего, кроме чувства использованности, никчемности и отвращения.

В

голове проскакивает мысль о том, что, сложись жизнь иначе, выпади хоть одна монета в руках Светлых Богов удачной стороной, он бы сейчас мирно пил чай за чтением очередных томов, наполненных ценнейшей информацией. Или хотя бы завлекающей сюжетной составляющей художественной литературы современников. Неважно. Неважно. Неважно. Мерек просто хочет вернуться к своей рутине, хочет дальше заниматься любимым делом, узнавать новые вещи. Не таким путём, не на собственной шкуре. Мерек в очередной раз тихо всхлипывает. Все эти мысли съедают заживо, они делают только хуже, хуже, хуже!.. Но как же не думать, как же не мыслить, как же не погружаться в злые грезы, если здесь, в реальности, всё ещё кошмарнее и безнадёжнее!

— Первый… — женский голос заставляет Мерека навостриться, вернуться из своих ужасных мыслей и прислушаться к речи. — Теперь ты предлагаешь мне просто сидеть и наблюдать за вашей похотью, даже не сдерживая его руку?..

Она задаёт этот вопрос даже без злости, в голосе слышится гнусная жалость. Была ли это жалость к жертве или всё-таки к самой себе — непонятно. А Мерек, даже осознавая всю глупость этого, надеялся на первый вариант.

— Нет, Вторая, — слащавым голосом мурлычет монстр, не поворачиваясь в ее сторону. — Бери пилу и можешь приступать.

Мерек чувствует, как по телу бежит волна мурашек, как у него начинает болеть живот и как пальцы внутри него слегка раздвигаются в стороны. Он взвывает от дискомфорта и прижимает руку к груди, словно пытаясь приобнять самого себя. Он жмурит глаза, выдаёт пронизывающих скулеж, сжимается.

Женская особь молча смотрит напарнику в лицо несколько секунд. Её глаза совершенно пусты и, кажется, в них не было даже шока, даже отвращения, даже гнева; лишь её брови слегка нахмурены. Она поднимает пилу с каменного пола, берёт Мерек за ладонь и выпрямляет его костлявую руку, для удобства прижимая её к полу и приспуская перчатку, оголяя набухшие голубые вены с глубокими шрамами на них. Он не сопротивляется — не хочет, не может, боится. Когда кожи касается холодное полотно, Мерек кажется, что его сейчас вырвет. Он не выдержит, он просто не выдержит. Всё дело пронизывает укол боли, хотя женская особь даже не принялась за дело; сердце жертвы кололо, а боль отдавалась на кончиках пальцев. Дышать становится так… трудно. Кислород становится тяжёлым, он скрябает трахею, лёгкие, он обдает органы огнём, он позволяет телу прожить дольше, прожить кошмар снова.

Нет, не снова. А всё лишь потому, что пальцы толкались в анальное отверстие глубже, толкались, заставляя тело сгибаться, а мысли истошно кричать о том, насколько это отвратительно. Всё будет хуже, намного хуже. Кажется, если бы с Мерек сорвали живьём кожу — и то было бы намного менее мучительно.

Что же Мерек сделал не так? Жертва поворачивается лицом к ней, совсем униженно, умоляя её отложить это гнусное дело буквально на пару минут позже, лишь бы не во время того, как над его телом происходит надругательство. Пару минут, всего лишь пару минут, совсем немного… Но на мужчину в ответ смотрят пустые глаза.

Но от резкого чувства внизу Мерек теряет этот взгляд, вскрикивает и смотрит на своего мучителя, что, увидав реакцию жертвы, мрачно усмехнулся. Вытаскивает пальцы из ануса мужчины, однако ожидаемого облегчения не следует, приходит лишь паника. Паника от того, что с каждой секундой полноценный половой акт с монстром приближается и избежать его уже не получится никак. Мерек старается оттолкнуть здоровой ногой монстра, однако как только он задирает её для толчка, монстр хватает её и сильно ударяет о камень, придавливает своим коленом голень мужчины, налегая всем телом. Кажется, сейчас эта хрупкая и тонкая кость не выдержит веса, сломается с резким, противным хрустом, заставив хозяина взвыть. Однако это было лишь некое «предупреждение», и Первый Терзатель, тряхнув волосы с лица и облизав подсохшие губы, поднимает колено, возвращаясь на прежнее место. Теперь у жертвы точно нет никаких сил. Он приспускает взгляд, однако сразу жалеет об этом. Он видит, как монстр проводит по своим крепкими на вид членами, обмазывая их маслом со своей ладони. Нет, нет, нет… Только не снова…