Дарующая жизнь
Шрифт:
– Да, мой шут. Открылось Зеркало. И Верховный маг увидел в нем три силуэта – два мужских и один женский. Согласитесь ли вы встретиться с Верховным магом?
Маркус никакого энтузиазма не высказал, а шут кивнул, хотя и без всякого желания.
– Я готов.
– Я вот не готов, – буркнул Маркус, – но я дал клятву, и если ты потребуешь, то встречусь.
– Я потребую, – сухо сказал король, и Маркус тоже кивнул:
– Я готов.
– Светлая, могу я просить тебя о встрече с Верховным магом?
В его голосе были умоляющие нотки. Интересно, чем страшен этот маг, если Лене удалось пережить близкое
– Я встречусь с ним.
Все-таки Родаг был непозволительно порывист для короля. Он вскочил, поцеловал Лене руку буквально вылетел из комнаты.
– Вы так стоять и будете?
– Так и будем, – вздохнул шут, – пока он не вспомнит, что у нас колени не каменные. Лена, не бойся. Вряд ли для тебя встреча с Верховным магом может быть опасна.
– А для вас?
– Неприятна, – признался шут. – Но большей частью не смертельна.
– Большей частью, – проворчал Маркус.
– Ага. Я с ним не раз встречался, так что можешь мне верить.
– А что такое…
Тут вернулся король. Вообще, Лена ждала седобородого старца в мантии, но с Родагом был невысокий стройный крепыш лет под шестьдесят на вид, блондин, но другой масти, чем король. У Родага были льняные пушистые волосы и ярко-голубые глаза (без крапинок), а голову крепыша украшала роскошная копна кудрей соломенного цвета, зато глаза было черные. Не карие, а черные – без зрачков.
– Светлая, – вежливо поклонился он, – благодарю тебя. Нет, не вставай. У тебя может закружиться голова. Я должен посмотреть тебе в глаза, если позволишь.
Лена позволила. Голова не закружилась, хотя взгляд был неприятный – словно яма бездонная. Нефтяная скважина. Тюменская сверхглубокая. Потом он подошел в Маркусу, крепко, как мальчишку, взял его за подбородок и тоже вгляделся ему в глаза, а когда отпустил, Маркус попросту свалился на пол. Шут поднял голову сам.
– Все так же безрассуден, – тихо, но явственно пробормотал маг, вглядываясь в темные крапинки, и потом шут тоже упал. Маг неспешно дошел до свободного кресла и опустился в него.
– Все будет хорошо, Светлая. Скоро им станет лучше… а пока не стоит мешать. Пусть отдохнут. Скажи мне, Делиена, не висит ли у тебя на груди под платьем серо-красный камень в форме капли?
– Висит, – не стала отрицать Лена. Маг кивнул.
– Это бесспорно они, мой король. Идущая к свету и два ее спутника. Оберегай их. Всех троих. Я понимаю, что тебе будет трудно объяснить возвращение шута… и шутом он быть уже не может…
– Трудно будет не мне, – дернул плечом Родаг, – я в конце концов имею право на королевскую блажь. Трудно будет ему. Больше его не защищает закон. Только я.
– И она. Немного найдется людей, которые рискнут прогневить Светлую. Делиена, ты ничего не почувствовала?
– Ничего, – призналась Лена. – А должна была? Разве на меня действует магия?
– Действует. Просто не так, как на других. Но раз ты ничего не почувствовала… ни головокружения, ни сердцебиения?
– Ничего. А я имею право знать, что за Зеркало?
– Карис Кимрин все объяснит тебе. Ответит на все твои вопросы. Ты помнишь Кариса? Он звезд с неба не хватает, но честный малый. Можешь располагать им по своему усмотрению. Гильдия предоставляет его в полное твое распоряжение. Сразу предупреждаю:
Преклоняется? Уж не за то ли, что Маркус около его шеи шпагой манипулировал? Ну… у всех свои кумиры. Прожить почти сорок лет совершенно незаметной серой мышкой, быть женщиной, на которой редко останавливается взгляд мужчины – и вдруг оказаться предметом культа. Фу. Первое, конечно, нехорошо, но нормально, второе хорошо, но ненормально. Можно еще понять Маркуса с его бзиком на путешествиях и Странницах, можно понять вкусившего силы шута, можно понять возвращенного к жизни эльфа, но остальных – увольте!
Лена одним глотком допила оставшуюся шиану. Говорить магу, да еще Верховному, о своей банальности она не стала. Да и королю об этом знать не следует, раз он сам не догадался. Маг поднялся, поклонился.
– Я прошу прощения, но мне лучше не находиться среди людей, лишенных магии. Прощай, мой король. Прощай, Светлая.
Родаг коротко кивнул, посматривая на шута и Маркуса. Лена хотела подойти к ним, но Родаг остановил ее жестом:
– Не стоит. Ты им сейчас не поможешь, пусть придут в себя. Мне пару раз довелось так… пообщаться с Верховным… Я им не завидую. Светлая, я могу попросить тебя остаться? В твое распоряжение будет предоставлено… да все, что ты пожелаешь. Ты вольна делать то, что тебе заблагорассудится, но молю тебя: не покидай Сайбу.
– А им ты прикажешь остаться.
– Им – прикажу. Но разве я могу приказывать тебе? Светлая, Сайбия нуждается в тебе. В вас троих. Их я могу удержать своей волей, но тебя удержит только твое желание. Если ты уйдешь… Я не знаю, что может случиться. Может погибнуть моя страна. Это не самая плохая страна в мире.
– Скажи, король Родаг, а можешь ли ты попросить их остаться?
Он растерялся, взъерошил пушистые волосы.
– Не приходило в голову. Я король, Светлая, я рожден королем и воспитан королем. Я не привык просить своих подданных…
– А ты попробуй, – предложила Лена. – Для разнообразия. Даже королю не всегда пристало приказывать.
– Хорошо, – решительно кивнул он после паузы. – Я попрошу их, как прошу тебя. И… ты останешься?
– А ты как думаешь? – вздохнула Лена. – Конечно, останусь. Я не оставлю их.
Родаг улыбнулся. Он был все-таки симпатичный. Наверное, даже посимпатичнее шута и куда симпатичнее Маркуса. Один недостаток – король.
– Шут будет нуждаться в твоей защите. Он нажил здесь столько врагов… Конечно, они бы все помалкивали, останься он шутом. Его защищал бы закон, который никто не рисковал нарушить уже две сотни лет. Но он… Я не знаю, что с ним сделалось, Светлая. Он стал просто невыносим. Раньше он был весел – стал язвителен. Был остроумен – стал саркастичен. Был очарователен – стал зол. Говорил жестокие вещи, как мне казалось, с удовольствием. Словно… словно потерял себя и никак не мог найти. Поверь, я не хотел… Я держался, сколько мог. Терпел его колкости, спускал все выходки подряд. Но когда он… Я не знаю, Светлая, есть ли мир, где шут может себе позволить ударить королевского советника и сохранить голову. У нас может. Так он и этого не захотел. Когда я узнал, что он сбежал с казни, я рассвирепел.