Дары ненависти
Шрифт:
Ох, кроличье жаркое! Маленький желудок миниатюрной Джоны, довольствовавшийся одной-двумя рыбками в день, взвыл, аки дикий волк.
– Эйккен говорит, рядом хутор. Давай попробуем у них что-нибудь съестное… э… взять?
Грэйн прекрасно поняла, какое слово шуриа заменила на «взять», и поморщилась. Ей претила сама мысль о воровстве. Когда неделю назад пришлось украсть сапоги для Джоны, несчастная ролфи наступила сама себе на горло. А они все равно оказались слишком велики!
– Ку-у-урица, эрна, – сладко и соблазнительно пропела шуриа. – Или кролик, или…
– Нет там никаких кроликов, – буркнула Грэйн. – Только лис приманивать. А курицу еще нужно поймать. Ты когда-нибудь
– Нет.
– Это такие хитрые и быстрые твари. Не надейся, что у нас получится.
– Утка?
Ролфийка задумчиво почесала в затылке.
– Я бы сказала – собака. Она не станет убегать, а наоборот, пойдет навстречу. А если она еще и на цепи…
Собаку Джоне кушать не хотелось. Совсем-совсем, ни капельки. Грэйн же, напротив, загорелась идеей. Она даже облизнулась.
– Если хуторяне не бедные, то и собаку хорошо кормят. Кстати, мне одна сослуживица из форта Логан рассказывала, как она ела кошек. Говорила, мясо у них белое и нежное, почти куриное…
– Не надо кошку! – воспротивилась леди Алэйа. Ей уже и собака на обед не казалась чем-то ужасным.
– Ладно, – миролюбиво согласилась эрна. – Кошек трогать не будем. Где там этот хутор? Пусть эрн Янэмарэйн показывает дорогу.
Здесь, в Локэрни, дома строили на каменном фундаменте, крышу делали из дранки и обносили подворье надежным забором, похожим на частокол древних крепостей. В разгар дня на самом хуторе осталась только женщина, целиком поглощенная готовкой, младенец в люльке да маленькая девочка, приставленная его качать. Все остальные взрослые – и хозяева, и батраки – работали в поле. Двор охраняли целых три собаки. Весьма упитанных и явно незлобивых кобеля. Джона тут же вообразила ролфийскую охоту, и ей сразу же стало нехорошо. Грэйн облизнулась…
Но, видимо, день этот был какой-то особенно удачный для хуторских псов. Звезды сошлись, что ли, потому что в этот момент ролфи заметила овец. Они мирно паслись почти на самом краю леса. Мальчишка-пастушонок, сморенный теплым весенним солнышком, дрых на охапке прошлогоднего сена.
– А вот и наш обед! – решительно заявила Грэйн, указав на стадо. – И поедим, и накоптим мяса в дорогу.
Тощие, грязные овцы, покрытые свалявшейся шерстью в колтунах, не выглядели надежным источником запасов. Да там только кости да кожа.
Эрна заметила колебания спутницы.
– Или овца, или собака – выбирай.
– Овца! – тут же согласилась Джона.
– То-то же, – Грэйн сразу повеселела и принялась командовать: – Так… Пошли… э-э… лучше – поползли.
Она подала пример, распластавшись по земле и двинувшись вперед, вихляя изрядно отощавшим задом. Трофейный мушкет с обрезком веревки вместо ремня, прилаженный за спиной ролфи, так и норовил зацепиться за каждый корень и всякую попадавшуюся на пути ветку, так что Грэйн было не до того, чтоб оглядываться на то, ползет ли следом Джоэйн. В конце концов, шуриа же змея, у нее ползанье должно быть в крови.
Пришлось немного подождать, пока голодные овцы не углубятся в подлесок, чтобы глодать там молодую кору и свежие почки.
– Надо будет быстро замотать животному голову, когда я его схвачу. Держи наготове что-нибудь.
– Что? – растерялась шуриа, беспомощно оглядываясь вокруг.
– Да хоть… хотя бы чепцом своим. Он теплый, заглушит блеяние.
– А она… оно… он меня не укусит?
Ролфийка разозлилась.
– Смотри, как бы я тебя не укусила, – грозно рыкнула она. – Арис-то-крат-ка!
– Я не умею ловить овец.
– Учись. Пока я жива.
Наука оказалась не слишком сложная. Безмозглые твари шли на зов:
– Ну же!
Прощай, чепец вдовы тива Рэйлема, ты был таким… таким милым! Джона изо всех сил зажала пасть овце, Грэйн поднялась на ноги, и они побежали прочь от хутора, счастливые и гордые. Как настоящие охотницы. Осталось только по-ролфийски вопить: «Добыча! Добыча!», потому что леди Янамари чувствовала себя настоящей волчицей.
«А ты как думала? Есть в тебе все-таки моя кровь, немножко, но есть», – с гордостью сообщил призрак, паривший над овцекрадами.
Однако радовалась Джона недолго. Украденное животное само себя зарезать, освежевать и нарезать на куски не могло. И не хотело – оно жалобно блеяло, дергалось и рвалось из пут.
– Мы ее… зарежем?
– Нет! Мы съедим его так – живьем, – ухмыльнулась Грэйн, доставая свой страшный нож.
Кухарь или, если угодно, кашевар – должность весьма привилегированная, особенно в отдаленном форте, где армейское меню разносолами не балует. И как бы ни стремились юные новобранцы держаться «поближе к кухне», места у котлов были уже давно и прочно заняты. Самое большее, на что можно было рассчитывать в этом плане, – это на вынос помоев в пристройку к свиньям, которых хозяйственный майор Фрэнген разводил с переменным успехом. Комендантские свиньи были тощими, волосатыми, вечно голодными и злющими созданиями, в их мордах читалось отчетливое сходство с майором, глаза у них горели, а хрюканье звучало страшнее иного рычания. Девушки из вспомогательных войск боялись их до дрожи в коленках, и Грэйн, к своему стыду, не была исключением. И если бы был выбор – идти кормить фрэнгеновских свиней или посидеть денек на гауптвахте, отважные ролфийские воительницы без колебаний отправились бы в карцер. Но жестокосердый комендант выбора и спуску «бабьему войску» не давал, и Грэйн, оттаскивая в свинарник очередное ведро, на всякий случай проверяла, заряжен ли у нее пистолет… Ах, золотые годы в форте Логан! Где вы, славные комендантские свинки? Вот теперь эрна Кэдвен не колебалась бы ни мгновения и завалила бы кабанчика хоть голыми руками, а потом умяла бы, тщательно разгрызая каждую косточку…
Ролфи с нежностью вспоминала свиней Фрэнгена, пока правила лезвие скейна на растянутом ремне. Нож должен быть острым, очень острым, чтоб с первого раза проткнуть свалявшуюся шерсть и шкуру несчастного барана. Грэйн, как не допускавшаяся к священному очагу кухни форта Логан, процесс умерщвления барана… а может, и овцы, некогда было приглядываться… представляла себе весьма приблизительно. Но перерезать горло овце не должно же быть намного сложнее, чем синтафскому бродяге? Помнится, кухарь в форте проделывал это весьма ловко… Впрочем, у него был помощник, который держал барану ноги, пока кухарь резал. А потом тушу подвешивали, чтоб стекла кровь… или нет?
Грэйн почесала затылок оголовьем скейна и решила, что в любом случае возможная ошибка не будет фатальной. Так или иначе, но овечке все равно не жить. А свежевать… ну что ж, надо же когда-то учиться!
– Ноги ему держи! – велела ролфийка, оседлав будущий обед. – Задние ноги держи ему! А то еще ускачет – лови его потом…
– Это она, – пыхтя, уточнила шуриа, приноравливаясь к задней части животного.
– Жаль… – искренне вздохнула Грэйн, ухватив отчаянно мотавшую головой овцу за нижнюю челюсть и потянув ее вверх. – Говорят, бараньи яйца весьма… ах, ты ж!