Дары ненависти
Шрифт:
Да – сама, да – выбрала. Ткнула пальцем в темноволосого темноглазого мужчину со впалыми щеками и длинным носом, безучастно стоящего возле окна, и буркнула: «За этого пойду!» Назначенный императором сват – лорд Джафит – удивился так, что у него едва глаза на лоб не вылезли. Бедолагу вообще удар бы хватил, узнай он, что янамарская невеста сосредоточенно размышляла всю ночь и почти все утро, прежде чем остановиться на кандидатуре Бранда Никэйна. Он подходил идеально, его условия оказались самыми лояльными, о нем говорили – разумный человек. Что еще нужно? И, самое приятное,
И все равно Джоне было страшно. Все эти чудовищно неудобные, тяжелые наряды, пылающие яростью взгляды эсмондов, вынужденных сочетать шуриа в храме бога, отвернувшегося от Третьих, навязчивый шепоток, проникающий сквозь множество покровов, под которыми традиционно прячется невеста, заставляли ее дрожать.
– Выгода очевидна, моя леди. Граф Никэйн – из клана Дхел Верд, а значит, императорский родич. Третья все равно умрет, а земли в итоге достанутся короне и клану. Либо напрямую, либо через наследника.
– Если она успеет родить…
Но Джона точно знала, что успеет. Вот теперь, драгоценные мои, она успеет.
Тив Херевард прошелестел слова обручальной молитвы на совершенно непонятном большинству присутствующих на церемонии архаичном языке диллайн, похожем на злобный птичий клекот.
А рука у Бранда оказалась на удивление крепкой, когда он сжал влажную и холодную ладошку невесты.
– Ты любишь сорбет?
Девушка тихонько фыркнула:
– Кто ж его не любит?
– Я заказал для тебя клубничный.
На свадебном пиру жених и невеста едят мало, поэтому холодный и приторно-сладкий напиток пришелся как нельзя кстати. Он тек по подбородку и рукам, прокладывая весьма заманчивые маршруты для губ. Новобрачный развлекал Джону пикантными историями из придворной жизни, она уморительно пунцовела от смущения и хохота. Сорбет, смешные байки, поцелуи, никаких лишних вопросов – вот как-то так. На этом они и поладили…
– Мама, ты уже десять минут смотришь на оливку.
– А?! Прости, дорогой, я задумалась.
– Над тем, что написал лорд Джафит?
Очень скоро Рамман станет полновластным хозяином Янамари, ему нужно учиться не только управлять своими землями, но и разбираться в высоких интригах. Но у него больше нет Бранда Никэйна, который мог на пальцах объяснить самые сложные и скрытые механизмы власти, посоветовать, где нужно проявить напор, а где смиренно обождать своей очереди. Поэтому Джона не таила от сына никаких своих дел, кроме некоторых, особо неудобных, и смело давала знакомиться с перепиской. Лишнего мальчик не поймет, зато будет в курсе столичных интриг. К тому же у лорда Джафита прекрасный стиль изложения. Это вам не каракули управляющего! Читай и получай удовольствие от каждого слова. А заодно учись, учись, детка, как нужно излагать мысли.
– Все и впрямь так плохо, как он пишет? Тебя ждет опала?
– Я так не думаю, – улыбнулась одними глазами Джона. – Орик… э… лорд Джафит всегда немного преувеличивает.
– Или
Ах, как же он сейчас похож на своего отца! Тот же не терпящий возражения тон, ловчий взгляд из-под тяжелых надбровий. Через несколько лет мало кто осмелится солгать Рамману Никэйну, графу Янамари, не рискуя при этом здоровьем и жизнью.
Джона раздраженно швырнула салфетку на паркет, изображая недовольство.
– Тебе не надо знать больше, чем ты уже знаешь, сын мой. Это небезопасно, и это неразумно.
«И некому объяснить, что наследник Янамари не может позволить себе лезть в неудачный заговор, главный вдохновитель которого казнен совсем недавно».
Шесть лет назад Джона чуть было не поддалась соблазну удержать Бранда, оставить его рядом в виде призрака, в виде легкого духа. Сейчас бы он сидел на подоконнике, лицом к своей семье, спиной к окну, широко расставив локти и засунув ладони в карманы штанов, совсем как раньше.
«Дурацкая идея, Джой. Ты бы со мной никогда так не поступила».
Если настойчиво думать о мертвом, то он услышит. В последние дни Джона слишком часто вспоминала покойного мужа, чтобы это прошло безнаказанно и для него, и для нее.
– Чистая салфетка, миледи.
Бейл с видом мученика за веру подал на серебряном подносе причудливо сложенный лоскут льна.
«Эк я их выдрессировал», – сказал до озноба знакомый и самодовольный голос. От его обладателя осталась горсть пепла, развеянная над морскими волнами рукой безутешной вдовы.
Бранду Никэйну в приданое к невесте-шуриа досталась не только прекрасная земля, годовой доход, исчисляемый баснословной суммой, не только развалины замков, фермы и пастбища, но и целая армия ленивых бездельников-слуг, паразитирующих на графских милостях. Мор, выкосивший в одночасье половину провинции, отчего-то не коснулся именно той части обитателей Янамари-Тай, без которой можно было и обойтись. Во всяком случае, так высказался Бранд, когда увидел грязь и запустение, организованное прислугой по случаю отсутствия хозяйской руки. Бейла новобрачный, помнится, собственноручно лупцевал по хребту обломком метлы.
«За дело, Джой. Исключительно за дело».
И опять же трудно не согласиться, что воровать господское серебро – преступление, за которое иной раз вешают.
«Как это мило, что ты сейчас на моей стороне. Семнадцать лет назад ты бурно протестовала против моей «тирании», – хмыкнул призрачный супруг. – Да ты никак выросла, девочка моя?»
«Убирайся! Ты умер, Бранд Никэйн. И что тебе не сидится там, где… где там положено сидеть? Ты мертв, – сурово напомнила ему Джона и добавила: – Убирайся, а то оставлю стеречь дом, как цепного пса».