Дары смерти (перевод Snitch)
Шрифт:
— Я не могла снять с тебя хоркрукс, — сказала Гермиона, и он понял, что она хочет сменить тему. — Он впечатался тебе в грудь, очень крепко. У тебя остался след. Ты прости, мне пришлось применить режущее заклинание, чтобы его убрать. И змея тебя укусила, но я промыла рану и наложила ясенец…
Он стянул мокрую от пота футболку и осмотрел себя. На уровне сердца остался алый овальный отпечаток, выжженный медальоном. На предплечье были видны почти исцелённые следы змеиных зубов.
— Куда ты положила хоркрукс?
— К
Он снова откинулся на подушки и посмотрел в её заострившееся, посеревшее лицо.
— Нам не стоило приходить в Годрикову лощину. Это я виноват, только я один. Прости, Гермиона.
— Ты не виноват. Я сама хотела пойти, я и правда думала, что Дамблдор мог оставить там меч для тебя.
— Ну да… в этом мы ошиблись, верно?
— Гарри, а что там было? Что произошло, когда она увела тебя наверх? Змея где-то пряталась? И потом просто вылезла, убила её и напала на тебя?
— Нет, — ответил он. — Она была змеёй… или змея была ею… всё время.
— К-как?
Гарри закрыл глаза. На нём всё ещё оставался запах дома Батильды, и от этого всё происшествие вставало перед ним с ужасающей ясностью.
— Батильда, видимо, уже была мертва какое-то время. Змея… змея была внутри её. Сама-Знаешь-Кто перенёс её в Годрикову лощину и велел ждать. Ты была права. Он знал, что я вернусь.
— Змея была внутри её?
Он снова открыл глаза. На лице Гермионы было отвращение, доходящее до тошноты.
— Люпин говорил, что существует магия, какую мы и представить себе не можем, — произнёс Гарри. — Она не хотела разговаривать при тебе, потому что это был раздвоенный язык, всё время, а я не догадывался, но я её, конечно, понимал. Как только мы оказались наверху, змея передала известие Сама-Знаешь-Кому, я это услышал у себя в голове, почувствовал, как он возбуждён, он велел задержать меня… а потом…
Он вспомнил, как змея выползла из шеи Батильды. Гермионе вовсе не нужно знать такие подробности.
— …она превратилась, превратилась в змею и набросилась.
Он взглянул на дырочки от зубов.
— Ей не велено было меня убивать, только задержать до прихода Сама-Знаешь-Кого.
Если бы ему удалось убить змею, этим всё было бы оправдано, всё… С болью в душе он сел и откинул одеяла.
— Нет, Гарри, я думаю, тебе надо отдохнуть!
— Это тебе нужно поспать. Не обижайся, но вид у тебя ужасный. Со мной всё хорошо. Я пока постерегу. Где моя палочка?
Она не отвечала, а только смотрела на него.
— Гермиона, где моя палочка?
Она закусила губу, в глазах стояли слёзы.
— Гарри…
— Где моя палочка?
Она нагнулась, взяла что-то, лежащее возле кровати и протянула ему. Палочка из остролиста и пера феникса практически распалась надвое. Половинки удерживались
— Почини её, пожалуйста!
— Гарри, я не думаю, когда она в таком…
— Попытайся, Гермиона, прошу тебя!
— Р-репаро.
Болтающаяся половинка встала на место. Гарри поднял палочку вверх:
— Люмос!
Палочка слабо мигнула и погасла. Гарри направил её на Гермиону:
— Экспеллиармус!
Палочка Гермионы слегка дёрнулась, но не вылетела из руки. Даже эти жалкие попытки колдовства оказались не по силам палочке Гарри, и она снова развалилась пополам. Он уставился на неё, ошеломлённый, отказываясь воспринимать то, что видел… эта палочка столько всего выдержала…
— Гарри, — Гермиона заговорила шёпотом, так тихо, что он едва различал её слова. — Мне ужасно, ужасно жаль. Наверное, это из-за меня. Помнишь, когда мы уходили, змея на нас бросилась, и я применила взрывное заклятие, оно отскакивало во все стороны, и наверное, это оно… оно попало…
— Это вышло случайно, — машинально произнёс Гарри. Он чувствовал себя пустым, оглушённым. — Мы… мы придумаем, как её исправить.
— Гарри, вряд ли у нас это получится, — сказала Гермиона. Слёзы катились по её лицу. — Помнишь… помнишь, как было у Рона? Когда он разбил машину и сломал палочку? Она так и не стала прежней, ему пришлось купить новую.
Гарри подумал об Олливандере, которого Вольдеморт похитил и держит в заложниках, о Грегоровиче, который уже мёртв. Где же ему теперь найти новую палочку?
— Ну что ж, — сказал он притворно будничным тоном, — тогда я пока просто возьму на время твою. На время, пока я дежурю.
Гермиона с блестящим от слёз лицом отдала ему свою палочку, и он вышел, оставив её сидеть возле его кровати. Ему ничего так не хотелось, как уйти от неё подальше.
Глава восемнадцатая
Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора
Солнце всходило. Над ним простиралась ясная бесцветная ширь небосвода, безразличная к нему и его страданиям. Гарри уселся под пологом палатки и глубоко вдохнул чистый воздух. Просто быть живым, видеть восход солнца над искрящимся заснеженным склоном должно было быть драгоценнейшим в мире благом, но он не мог радоваться ему: чувства его были отравлены катастрофой утраты волшебной палочки. Он оглядывал простиравшуюся перед ним долину, покрытую снегом, и отдаленный звон церковных колоколов раздавался в величественном безмолвии.