Дарья Искусница
Шрифт:
Кажется, я действовала подобно зомби. Никогда в жизни мне еще не было так то ли страшно, то ли стыдно. И охотницей на миллионеров меня уже называли, и беременной, даже жертвой насилия. Но между прочим оскорбляющая родная сестра… Что я ей сделала?
На сидение меня буквально впихнули.
– Закрывай дверь, крошка, - промурлыкал Распутин и азартно блеснул глазами. – Ты не дала мне дойти пяток метров до отличной милой задницы, но уж этого хмыря я догнать смогу.
Как же заблуждаются девушки, мечтающие стать единственной и неповторимой музой некоторых мужчин. По
Взвизгнула резина на повороте, и мы помчались вслед лже-Дмитрию.
– Сейчас мы его… - бубнил Гриша. – Сейчас…
Буквально минут через двадцать отчаянной погони, где нужно было не упустить и при этом не засветиться, не выдать себя, мы влетели на придомовую стоянку, по-ночному полупустую.
Нужная нам машина стояла покинутой. Бросив свой транспорт, спортивную хищную торпеду Распутина, мы бросились к зданию и обнаружили, что оно прошито входными дверями как старая кора ходами жуков. Множество табличек, какие-то учебные и тренинговые заведения, из окон неслось пение вперемешку с занудным бубнением.
«Факультет открытой российской психологии и социологии», «Центр артикуляции и актерского мастерства», «Кафедра международной гендерной статистики», "Исследователький центр финансово-статусных показателей и публичности"... Указатели нависали и даже перекрывали друг друга.
– Какой-то частный, больной на голову вуз, - выдохнул Распутин. – Как муравейник. Проклятие, мы его потеряли.
Он немного прихрамывал, все же мое нападение со спины не прошло без урона.
– Пошли, Даш. Завтра попробуем этого хмыря подловить прямо тут. Приедем примерно в это же время…
– «Завтра» уже не понадобится, Гриш. Я знаю куда нам.
Интересно смотреть как меняется обычно лениво-расслабленное лицо моего спутника по приключениям. Сначала поднимается одна бровь, затем он обводит взглядом бесконечный ряд табличек вдоль дома. Едва заметно хмурится.
– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Здесь мелких кафедр и образовательных фирмочек несколько десятков.
То есть в мою сообразительность кое-кто не верит.
– Ты тоже знаешь, - мягко ответила я, проходя под бубнящими окнами и открывая одну из тяжелых, обитых искусственной кожей дверей. – Смотри, открыто.
Изнутри дохнуло влажностью, словно из подвала. Темный коридор не подавал признаков жизни и где включался свет было не видно. Да и опасно оповещать таким образом о нашем приходе.
Дверь за нашими спинами почти неслышно хлопнула, отрезая от мира.
– Ты попалась, птичка, - прошептал Распутин. – Доверчивая, наивная дева в полной темноте с жаждущим ее развратником. Вся, надеюсь, в трепете и предчувствии самого потрясающего в ее жизни соблазнения.
– Угу, - сказала я, осторожно двигаясь в полной темноте с вытянутой вперед рукой, а второй ведя по стене. – Как говорит моя подруга Ида: «Перед тобой женщина, родившаяся в прошлом веке в стране перемен. Проскрипеть столько и не стать хищником такая же фантастика, как и прожиточный минимум». Так что я давно щелкаю
Некоторое время Гриша молчал. Я даже его дыхания не слышала. Потом на мои плечи легли теплые руки и вкрадчивый голос прошептал:
– Я быстро потрогаю, просто удостоверюсь, что это ты.
Пока я набирала воздух, готовясь зашипеть змеей, этот гад фыркнул и аккуратно меня отодвинул.
– Ладно, шутки в сторону. Здесь может быть опасно, поэтому иди-ка храбрая хищница за спину. Мы, мужчины прошлого века, тоже не просто так землю топчем, я своего первого мамонта давно забил, зубастая наша.
И он медленно потянул за дверную ручку, впуская в коридор тусклый узкий луч света и шум спорящих голосов.
И он медленно потянул за дверную ручку, впуская в коридор тусклый узкий луч света и шум спорящих голосов.
– … прямое распоряжение профессора немедленно закрыть офис! Через час вывезут мебель, какие «еще пара дней»?
Высокий женский голос напряженно звенел. Одновременно пытался говорить и мужчина, более приглушенно и успокаивающе.
– Людмил, да какая разница в паре дней? Ну самоубилась одна дура, мало ли людей с больной психикой, мы-то при чем? Дай мне время написать отчеты, может и закрывать ничего не придется.
Мы с Распутиным замерли в дверях, боясь пошевелиться. Самоубийство у меня сразу ассоциировалось с Марией Ларчик, ушедшей из жизни буквально несколько часов назад. Быстро они тут хвосты подчищают. Если бы мы перенесли слежку на завтра, возможно, никаких следов этой подозрительной организации уже бы не нашли.
– Дамир! – взвизгнула неизвестная женщина. – Прекращай меня лапать, я не твои тупые бабы! Машину хочешь себе оставить? Да плюнь ты на нее, надо следы заметать, не дай бог кто узнает, что мы с этим связаны, в жизни не отмоемся. Под другой проект через месяц другую машину получишь, не жмись ты как идиот.
Мужской мягкий баритон что-то замурлыкал, уже не разборчиво. Невидимый из коридора Дамир все еще надеялся отвоевать машину, на которой, судя по всему, и катал последние пару дней мою сестру.
Уж не знаю, как она могла имя «Дамир» услышать как «Дима», и почему решилась после слухов о нашем расставании с Можайским повеситься на шею моему предполагаемому «жениху», но, кажется, Милу осознанно держали в заблуждении. Вон как отчаянно мужчина за машину сражается, не хочет отдавать символ своей «олигархичности».
Внизу хлопнула дверь и хрипло прокричали:
– Эй, хозяева! Мы грузовичок подогнали. Перевозочку начинаем?
Я испуганно охнула, понимая, что нас зажали между двух огней. И услышала шепот Распутина над ухом:
– Если устроим скандал, они задавят нас силой, уголовщина на кону. Как бы чего не вышло.
Да уж, непонятно насколько далеко пойдут преступники, заметая следы. Если новопришедшие с ними заодно, могут и прикопать нас в леске.
– Давай выбегать, - едва слышно предложила я.