Дарю, что помню
Шрифт:
Не знавшим близко Плятта трудно было угадать в этом элегантном, ладно скроенном интеллигентном человеке отчаянного и доброго балагура-заводилу (даже в солидном уже возрасте), тонкого поэта, преданного мужа и философа.
Встречался я с Ростиславом Яновичем чаще всего по работе: на радио и на дубляже иностранных фильмов. Очень горжусь тем, что считался членом «клуба асов» в этом трудном, интересном и полезном для артиста занятии, что стоял в ряду таких мастеров, как О. Абдулов, В. Кенигсон, Р. Плятт, В. Караваева, И. Карташева, Л. Пашкова… Иногда встречались мы с Пляттом в концертах.
Был
Прежде чем смеяться над людьми, надо научиться любить их всем сердцем.
Не было случая, чтобы при встрече с Ростиславом Яновичем мы не обменялись анекдотами. За многие годы встречи были частые, даже если учесть, что работали мы в разных театрах.
Наверняка по одной встрече в месяц было – по самому скромному подсчету. Следовательно, за 40 лет – 480 анекдотов рассказывал я и столько же он. 960! Минимум! Пинг-понг в анекдоты! Если случалось мне или ему повториться – тут же раздавалось: «Было!» или «Борода!». Приходилось начинать новый анекдот. Хороший, остроумный оценивался словами: «беру», «годится», «зачет» или «не слабо»; средний – «ну-ну» или «бывает лучше»; плохой – «м-даааа», «финиш» или «это нумер не для Ялты».
Лето. Жара. Духота. Идет очередная работа в шестой студии Дома звукозаписи на улице Качалова. Режиссер объявляет паузу артисту Плятту. В студии есть лесенка, ведущая на пол-этажа вниз, – в своеобразный полуподвальчик. Там прохлада. Плятт опускается в этот рай. Минут 30–40 работаем без него. Вдруг команда режиссера: «Плятта! Срочно! Кончается время. Надо записать очередную сцену. Срочно!» «Ростислав Янович! Ростислав Янович!» Все забыли или не видели, что он опустился в «рай». Кто-то ищет его на этаже выше, кто-то ниже. И вдруг из полуподвальчика, из прохладной сказки поднимается Плятт… в чудесных цветных плавках и с галстуком на голой шее. В руках брюки, рубаха и пиджак…
– Извините! Слышу «срочно, срочно»! Не смел задерживать. Я человек пунктуальный, обязательный. Извините.
Гомерический хохот до коликов. Запись, конечно, продолжать невозможно. Сидя в полуподвальчике, Ростислав Янович всех, конечно же, прекрасно слышал. Чувствовал по интонациям, что устали невероятно.
– Языком все еле-еле ворочали. Дикция никудышная. Раскисли, сникли. Если бы стали дальше писать – наверняка был бы брак, в корзину все пошло бы. Одним словом, был бы это «нумер не для Ялты». (Действительно, предстояло записать очень сложную сцену – Плятт в главной роли. Времени оставалось минут двадцать.) Я прекрасно знаю привычку режиссера использовать время (часто во вред качеству) до последней секунды, потому и пошел на крайнюю меру и… спас вас от каторги!
На
Режиссер был на седьмом небе, благодарил нашего вчерашнего «пляжного героя» за прекрасный сеанс шоковой психотерапии!
Старая радиостудия в помещении Главного телеграфа. Срочная предновогодняя радиозапись. Заняты Ростислав Плятт, Никита Подгорный, Анатолий Папанов, Виктор Хохряков, Валентина Серова и я. Страшно жмут и скрипят мои новые ботинки. Стою перед микрофоном в одних носках.
23 часа 40 минут. Режиссер всех отпускает к новогоднему столу. Всех, кроме меня. Прощаюсь с коллегами, поздравляю с наступающим. Продолжаем работу. Записываю текст «от автора».
23 часа 45 минут, 23 часа 50 минут, 23 часа 53 минуты. Закончил! К новогоднему столу, где ждут друзья и родственники, успеваю, потому что накрыт он в 200 метрах от здания телеграфа – в ресторане «Арагви». Стол, благоухающий шашлыком, сациви и специями, манит, дразнит. Текут слюнки…
23 часа 55 минут. Ха-ха! Что ж я за пять минут 200 метров не пробегу? Ерунда! Режиссер, звукорежиссер, оператор, редактор, ассистенты, мило улыбаясь, поздравили меня и удалились в местную столовую (этажом ниже), где и произойдет у них встреча Нового года.
Ищу ботинки, ботинок нет. Выбегаю из студии. На лестнице стоит пожарный – серьезный, пожилой человек с усами, со старыми тапочками в руках, протянутыми в мою сторону.
– Вам!
Ничего не понимаю. Кто? Что? Почему? Откуда? Зачем? Тапочки так тапочки – черт с ними! Надеваю. Бегу на выход. Пожарный кричит вслед, что пальто внизу у дежурного милиционера… Спасибо! Ура! Успеваю! Мороз ерундовый. Тапочки – не помеха. 200 метров можно спокойно пробежать за две минуты! Время на часах при выходе было 23 часа 57 минут. На ходу втискиваюсь рывками в пальто, выскакиваю на улицу. А там…
Ревут сигналами два такси, как новогодняя елка светящиеся всеми имеющимися на их бортах лампочками, фарами, подфарниками… Двери автомашин широко распахнуты. У всех сидящих в них широко раскрыты белозубые смеющиеся «пасти». В одной руке Плятта – мой скрипучий ботинок, в другой – полный бокал шампанского; в левой руке Подгорного – второй ботинок, в правой – тоже бокал; в руках Папанова – два фужера: один себе, другой – мне. Водители тоже с полными бокалами… лимонада. (Хохрякова и Серову увезли по домам поджидавшие их родственники.) В радиоприемнике одной из машин бьют куранты и… «С Новым годом, дорогие товарищи!»
Мы чокаемся, осушаем бокалы, целуемся, хохочем, снова наполняем сосуды из бутылок, стоящих прямо на тротуаре. Ноги мерзнут. Надеваю свои скрипучие, отдаю дежурному тапочки.
Узнаю, что друзья приобрели в здешней столовой восемь бутылок шампанского, бутылку водки, восемь ирисок и один соленый огурец…
00 часов 30 мин. Байка за байкой, анекдот за анекдотом, стихи, отрывки из ролей, хохот.
2 часа ночи. Вхожу в «Арагви». Кислые физиономии объевшихся «пассажиров» почти съеденного стола. Ревность, нравоучения, банальные тосты. Скучно… Жмут ботинки. Хочу спать.