Дарю игру

Лейбовский Вадим Викторович

— Только чуть-чуть, — честно ответил Како. — Совсем немножечко умею.

— Как же ты, почти не умея плавать, переплыл Куру? Ну-ка зайди в воду, я хочу посмотреть на тебя.

Како поплыл. Через какие-то полминуты Лука Александрович остановил его:

— Плавать ты действительно не умеешь, но всему можно научиться. Тебе сколько лет? Четырнадцать? Ты не шутишь?.. М-да… Посмотри, как вон те ребята плавают. Понаблюдай за ними. Нравится?

— Да, конечно, нравится.

— Ну, а если нравится, значит, хочешь так же научиться, правда? Тогда приходи завтра в это же время.

Како не ответил Луке Александровичу. Ведь нельзя же так сразу решить столь серьезный вопрос. Он не за этим предложением сюда приплыл, просто хотел поплавать

в бассейне, где вода спокойная, а может быть, и более теплая, чем в реке.

Домой он возвращался по Верийскому мосту. Шел и все думал о разговоре с тренером и вспоминал тех пловцов. Особенно запомнился ему тот, что плыл по самой дальней дорожке. Он, словно подбитая утка, летел по воде, одновременными ударами обеих рук бросая тело вперед и вперед. Како еще никогда не видел, чтоб так плавали. Интересно!

На следующий день Како, конечно, пришел, иначе и книгу эту писать не было бы причины. Како узнал, что поразивший его вчера парень плыл стилем, который называется «баттерфляй», а это в переводе с английского означает «бабочка». Что есть еще кроль, плавание на спине, брасс, который очень похож на бакхакхури — по-лягушачьи. Что плавать «по-курному» просто неприлично, потому что медленно. Так неприлично, как, скажем, ему, или Гиви, или Резо, или Мамия ходить в панаме.

В этот день Како плавал с дощечкой, которую держал на вытянутых руках, работая лишь ногами. Потом Лука Александрович дал ему задание попробовать плыть «без ног», а только руками. Тренер объяснял ему на суше приемы, показывал. Како повторял. Снова входил в воду и пытался выполнять движения на плаву. Лука Александрович ободрял: «Молодец, молодец, все понимаешь, хорошо схватываешь!» Но сам Како чувствовал, что между настоящим спортивным плаванием и его «стилем» такая же пропасть, как между бегом арабского скакуна и натруженным шагом ломовой лошади, на которой мусорщик Валико приезжает к ним во двор два раза в неделю.

Вернувшись домой, Како решил, наконец, рассказать маме о том, что стал ходить на тренировки в бассейн.

— Что ж, сынок, это дело неплохое, — сказала Надежда Семеновна, — лишь бы тебе это скоро не надоело. А то ведь как бывает: занялся чем-то всерьез, а потом стал понимать, что трудно, работать нужно, уставать нужно. Что времени не остается с ребятами погулять. А еще книжки почитать хочется. Я уже не говорю про школу. Сможешь ли так, Како?

Сама же наперед знала, что сможет. Если увлечется, то наверняка сможет ее Како — такой упрямый, самолюбивый, не терпящий принуждения и, увы, даже возражений. Да и как он в глаза будет смотреть своим друзьям, если бросит тренировки? Ведь он их «кхочи»!

Если быть точным, то «кхочи» — это вожак в овечьем стаде. Причем «должность» эту баран получает после многократных битв с сородичами и побед над ними. А Како нe любит показывать свою силу, даже стесняется ее. Но, видно, есть что-то особенное в характере Како, раз стал он «кхочи» у мальчишек.

— Тебя, Како, природа не обидела, — сказал ему Лука Александрович. — Ты уже как настоящий мужчина. Значит, и плавать должен как настоящий мужчина.

Однако к самолюбию новичка можно было и не взывать. Как и все мальчишки в Тбилиси, он с благоговением огносился к Борису Пайчадзе, баскетболистам Отару Коркия в Нодару Джорджикия, легкоатлетам Борису и Владимиру Дычковым, Елене Гокиели, Нине Думбадзе. И — возможно неосознанно — мечтал об их славе.

Тбилиси был далеко от районов боевых действий Но дыхание войны обжигало и его. Заметно поубавилось мужчин в городе, едва ли не в каждой семье с тревогой ждали писем с фронта, многие по национальному обычаю носили за груди фотокарточки родных в черной рамке.

Мальчишки в Тбилиси, как и во всей стране, мужали в эти годы рано. Они сокрушались, что поздно родились, что не могут воевать рядом с отцами. И стремились повзрослеть, скорее стать сильными, самоутвердиться.

В бассейне Како подружился еще с одним Гиви, который был старше

него всего на полтора года. Тем не менее Гиви, отец которого был на фронте, счел себя достаточно взрослым, чтобы воевать как отец. И рядом с ним. Зная лишь номер полевой почты отца, Гиви отправился на фронт. Далеко он не уехал — поймали и вернули в Тбилиси. Еще два раза Гиви сбегал — и каждый раз его возвращали домой. Но и этого показалось Гиви мало. Он сбежал в четвертый раз. Долго добирался, долго искал. Наконец попал в землянку к солдатам. Его спросили фамилию и имя, он назвал. Спросили, с чем пожаловал. Гиви ответил, что ищет отца, хочет воевать вместе с ним. Через несколько минут в землянку вошел солдат. Это был отец Гиви. Мальчик остался в полку.

Эту историю Петр слышал от разных людей. И даже если в чем-то она стала легендой, главное не вызывает сомнения.

Свое упорство и мужество Гиви доказывал потом не раз. В 1956 году в Мельбурне капитан сборной СССР по водному поло Петр Мшвениерадзе был очень горд, слушая гимн своей Родины, исполняемый в честь олимпийского чемпиона по классической борьбе в среднем весе, своего друга Гиви Картозия.

…Довольно скоро Како понял: чтобы добиться хорошей техники плавания, нужно наблюдать за квалифицированными, техничными пловцами. Он стал приходить в бассейн пораньше. Садился на бортик и внимательно следил. Потом закрывал глаза и мысленно повторял движения, как бы прокручивал в памяти кинопленку, закладывая в сознание сложный образ движения. Потом начиналась тренировка, и Како пытался воспроизвести, выразить этот образ наяву. И если даже что-то долго не получалось, он верил — получится, обязательно получится, если думать, постоянно думать.

Лука Александрович считал, что Како наряду с хорошим телосложением и силой, еще и отлично координирован от природы. Пусть так, но у этой координированности были свой секрет, причина и объяснение — сообразительность, умение анализировать. От природы это или от воспитания — кто знает?

Самым верным помощником Луки Александровича был Володя Барнабишвили — в ту пору уже зрелый пловец, рекордсмен Грузии. Неожиданно для Луки Александровича Володя проявил такое рвение к тренерской работе, что Иоакимиди стал доверять ему даже самых способных ребят.

Барнабишвили постоянно что-нибудь придумывал. Предложил тренироваться с доской, создающей лобовое сопротивление. Ввел тренировки в воде со свинцовыми поясами. Потом — с резиновыми жгутами, стягивающими мышцы рук и ног, создающими статическое сопротивление при плавании. А однажды предложил и вовсе, казалось, неприемлемое — тренировку в шерстяном свитере, едва налезающем на тело, сковывающем движения, мешающем плыть, «ломающем» технику. И эту Володину идею проверили. Выяснили, что толк есть. Приняли и ее.

Иоакимиди не мог не видеть, как правильно Барнабишвили оценивает и понимает технику плавания, замечает ошибки, дает советы. В общем, когда Луку Александровича отозвали на военный сбор, он спокойно доверил Мшвениерадзе своему помощнику. Потом Иоакимиди вернулся, а Барнабишвили, закончив индустриальный институт, ушел на фронт, сдав учителю их питомца с оценкой «отлично». С тех пор Лука Александрович глаз с Како уже не спускал.

На первых порах Иоакимиди мало задумывался над тем, какую плавательную специализацию выбрать для Како, он в равной степени учил его всем стилям, справедливо считая, что «школа», «общее образование» необходимы для каждого. Такой принцип исповедуется большинством тренеров по плаванию и в наши дни, хотя теперь специализированная подготовка пловца обрела крылья настоящей науки, современные методы вобрали в себя достижения биомеханики, гидродинамики, физиологии. Любой тренировочный цикл сейчас просчитан, нормирован, дозирован. Во многом поэтому столь стремительно растут в наше время результаты в плавании. Сейчас, в середине восьмидесятых годов, рекорды в плавании у женщин находятся на уровне мужских высших достижений всего пятнадцати — двадцатилетней давности.