Дата вечности
Шрифт:
– Договорились, пап! – прихватив школьную сумку, выскочил за дверь. С любовью посмотрели вслед две пары глаз, отца и матери.
А через пару месяцев все закружилось в трагическом вихре событий. Гул самолетов, страшные новости о начале войны, серое небо над городом. Огромные аэростаты и, выбитые взрывной волной, окна домов. Во всю мощь начали работать фабрики и заводы по производству орудий. Мужчины уходили воевать, все больше женщин и детей на производствах. Город не сдавался, не поддался оккупации. Враги окружили, пытались прорваться, подавить сопротивление.
Ночами снились Прасковье большие черные крылья, которые мелькнули однажды в ее окне, предвещая
Мише исполнилось 14, он стал энергичным веселым парнишкой. Всеобщий страх перед войной не в полной мере проник в его душу. Геройский настрой сквозил в его словах и поступках. Как и десятки других таких же задорных мальчишек Мишка резво выполнял работу на заводе отца. Гордость билась в его сердце и заставляла краснеть щеки от осознания собственной нужности и причастности к великому делу борьбы за свою Родину.
Станки на заводе были переоснащены и переделаны для производства оружия, пушек, гранат. Мишка ощущал себя взрослым, ходил с суровым выражением на мягком, ещё совсем детском лице. Ему нравилось, что отец бросал на него иногда испытующий взгляд, одобрительно кивал. Завод трудился на благо Родины, в помощь армии, которая отстаивала свою территорию.
Как обычно, вечером мать подала на ужин им с отцом по тарелке супа и по большому куску хлеба. Ели молча, удовлетворённо смакуя прожитый день и просчитывая в уме результаты производства.
– Мам, а кто у нас родится? Интересно – братик или сестренка?
Паня смущенно улыбнулась, по привычке погладила рукой чуть выступающий живот, лукаво взглянула на Михаила. Однако тот не разделил ее озорного взгляда, в движении его век и рук промелькнула озабоченность. Душа наполнилась тревогой. Война. Немцы продвигаются вглубь страны, наши войска не могут сдерживать силы противника. Под городом идут ожесточенные бои. Все в тревоге, идёт массовая эвакуация людей. Нужно отправлять жену с сыном.
– Завтра узнаю насчет машины. Собирайся, Панюшка. И ты, Миша. Вам нужно успеть выехать за линию фронта, пока ещё есть возможность.
– А как же ты? – Паня стремительно взглянула Михаилу в глаза.
– Конечно я остаюсь, что за вопросы? Мне то, мужчине, негоже бежать от врага. Будем здесь отбивать наш город.
Упрямо вскинула голову, щёки послушно полыхнули огнём:
– Ну вот и я никуда не поеду! И не выдумывай, не оставлю тебя! Кто же здесь тебе рубаху состирает, носки заштопает?
–Да! Пап! Ты что выдумываешь? Я тоже против! Вон все пацаны наши трудятся на заводах, помогают отцам! А я что же? Сбегать? Не будет этого!
Михаил тяжело опустил взгляд в тарелку. Ну что скажешь им? Гнать из дома? Да и знает он, что они не послушают. Слишком связаны они друг с другом, слишком близки все трое.
–Ладно, посмотрим там. Время есть еще, успеем решить. А теперь спать. Глаза слипаются. Спасибо, Паня, голубушка, отменный супец!
Минуло несколько месяцев. Мелодичный детский плачь разносится по комнатам, проникает на кухню, в прихожую. Родилась эта чудная малышка. Девочка, дочка, сестренка. Весна в этом году серая, неуютная. Солнышка почти нет, долго, до самой поздней весны время от времени идет снег. Правда он тут же тает едва касаясь земли. Но в воздухе кружит крупными и густыми хлопьями.
Михаила трудно узнать, ничего не осталось от того красивого и озорного мужчины.
В июне умер старший Миша. От горя. От горя видеть голодными своих любимых детей. Истощенными, еле живущими, не улыбающимися никогда. От горя не иметь надежду дождаться снова жизни. На заводе, у станка, пошатнулся, закрыл глаза и медленно осел на пол, чтобы никогда уже не подняться.
А в декабре умерла Галечка, малышка, сестренка. Мать и сын остались в этом мире, чтобы никогда уже не быть счастливыми, пережитая трагедия навсегда лишила радости бытия.
Глава 4
В России, в юридической компании Мише посоветовали обратиться к юристу, занимающемуся международным правом и практикующему непосредственно в Германии. Однако предупредили, что сумма гонорара может оказаться существенной. Миша давно вынашивал идею продать икону, которая много лет принадлежала их семье. Согласно семейной легенде, этой иконой был крещён его дед. Крестили младенца где-то за границей, в церкви Архангела Михаила. Священник передал родителям малютки икону на хранение, уверяя, что она святая и её непременно нужно сохранить в тайне, и что находится она должна у христианина по имени Михаил. Отсюда и возникла традиция в семье называть сына обязательно этим именем.
Ещё немного поколесив по Берлину Миша ступил на порог юридической фирмы. Навстречу ему вышел молодой респектабельный мужчина и пригласил в свой кабинет. Чуть позже к ним присоединилась девушка – переводчик. Миша рассказал изумлённим собеседникам о своих намерениях, достал свидетельства о смерти своих родных, выписки врача о приобретённых болезнях отца. Юрист раздумывал несколько минут, затем энергично хмыкнул и попросил девушку перевести клиенту слова о том, что дело довольно перспективное и он готов за него взяться. Он попросил оставить копии документов, чтобы позднее сделать их перевод на немецкий и английский язык и изучить их. Передал Михаилу визитку и реквизиты счёта для оплаты услуг. Озвучил сумму гонорара в несколько сотен тысяч евро и пообещал заняться составлением иска немедленно, как только будет произведён первый взнос.
Покончив с деловой частью своей поездки Миша отправился искать отель. Уже вечеряло, он сильно устал, был голоден, а туфли натерли ноги. Поглядывая на вывески, заметил обувной магазин. В конце овального помещения обувного салона, за стойкой сидела девушка-продавец. Миша прошёл вдоль рядов обуви, нашёл стеллаж с кросовками, но присвистнул, заметив ценник. Увидев его манипуляции подошла хозяйка магазина. Миша жестами попросил обувь подешевле, давая понять, что ноги его очень устали от туфлей. Девушка предложила померить кеды. Стопы Мишиных ног вытянулись в блаженстве вдоль мягких стелек. Миша немедленно расчитался и сложил свои неудобные туфли в предложенный ему пакет.