Давай мы станем незнакомцами
Шрифт:
— А если нет, то что?
— Ну ты же меня хорошо знаешь. Я хоть и не такой вспыльчивый, как Сашка, но не стоит испытывать моё терпение. Последствия могут быть… непредсказуемыми.
— Если это угроза, то звучит так себе. Вообще неубедительно.
— Угрожать друзьям — это моветон, Мереминский. Я скорее предупреждаю.
— Надо же, какие мы знаем умные слова, — ухмыльнулся Ярик.
— Я много чего знаю, Яр. Как и то, что Маринка — это не твой уровень. Да ты и сам это знаешь. Просто как собака на сене, не можешь с этим смириться, — сокрушённо вздохнул Елисей, с явным неодобрением посматривая в сторону
Ярик мысленно чертыхнулся, отчасти признавая правоту слов Лиса. Ну может, да — было дело, что он невольно портил Маринкины свидания. Но это скорее была нелепая случайность, а не как сейчас — отчаянный и дерзкий план, который Мереминский разыгрывал как по нотам.
А вот про всё остальное слушать было несколько неприятно. Особенно про собаку на сене. Потому что… нет это ни черта не так! И он, и Маринка долгие годы строили свою личную жизнь так, как считали нужным. И если он не мог выкинуть её из головы всё это время, то это не значит, что он как-то удерживал её или целенаправленно мешал её отношениям.
Да он даже с её последним великовозрастным хмырем почти подружился, с которым Маринка встречалась целых полгода. Ну или ладно, изо всех сил старался подружиться… Пока не понял всю тщетность попыток. Но ведь старался же! Реально старался, хоть и сжирал себя от ревности, каждый раз видя их вместе.
Но это было до того поворотного момента в его жизни, когда он понял, что так дальше нельзя. И что он будет последним олухом, если позволит Маринке выйти замуж за очередного престарелого толстосума, которых постоянно подсовывал ей её папочка.
И всё же Лис своими словами что-то затронул внутри. Что-то неприятное, болючее, что разрасталось с каждой минутой и неприятно отзывалось болью в области сердца.
— Не понял, это ты про себя что ли? Это ты что ли достойный вариант? — саркастично протянул Мереминский.
— Яр, я в курсе, что ты не умеешь проигрывать, но никогда не поздно научиться. Это вообще довольно полезный навык, — чуть тише проговорил Лис, — В жизни точно пригодится.
— Ага. Ты ведь у нас не понаслышке знаешь, каково это — постоянно проигрывать, — ухмыльнулся Ярик. — Сложно спорить с человеком, у которого в этом плане столь богатый жизненный опыт.
— Ты охренел?!
— А разве не так? Проигрывать, отступать, находиться на вторых ролях, — продолжил Мереминский, встречаясь с пылающим от гнева взглядом Лиса. Ну а что? Только ему можно жалить словами? Э нет, Елисей Николаевич, не на того напали! — Кто «рулит» в компании твоего отца? Ты? Нет, твой брат. Ты хотел быть лучшим другом Корсакова и выжить меня из нашей компашки, но не преуспел ни в одном из этих пунктов. Как и с Маринкой, хотя уже много лет по ней сохнешь. И знаешь почему? Потому что ты никогда ей по-настоящему не был нужен. Потому что ты всегда был и будешь для неё номером «два»…
Резкий и точный удар в челюсть помешал Ярику продолжить свою пламенную речь.
Да, больно, но вряд ли эта боль сравниться с той, когда он увидел у офиса целующихся Маринку и Лиса. Сейчас
В любом случае это того стоило! Елисей, в отличие от Корсакова, крайне редко пускал в ход кулаки — даже во времена их бурной молодости. Чтобы это произошло нужно было его конкретно довести. И Ярик был до ужаса рад, что ему это всё-таки удалось, что он смог сорвать с Лиса маску невозмутимости и самодовольства.
— Елисей! — в ужасе вскрикнула Вишнякова, подбегая к ним. — Ты с ума сошёл?!
— Мариш, всё в порядке, — поспешил заверить её Ярик, утирая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы. И причём он не особо покривил душой — на адреналине боль практически не ощущалась, хотя удар у Лиса был хорошо поставлен. В голове Мереминского промелькнули воспоминания о секции бокса, куда много лет ходил бывший друг. Судя по удару, Меланчук и сейчас не забрасывал тренировки. Поэтому мысль Ярика про «изметелить в мясо» имела не совсем фигуральное значение. Но Мереминский не сильно бы расстроился, даже завершись для него вечер подобным образом. Раны затянутся, ребра срастутся, а вот «романтик с продолжением» он этой парочке точно запорол. Поэтому, в любом случае игра стоила свеч.
— Я вижу, как у вас всё в порядке!
— Марин, возвращайся в дом, — хрипло проговорил Лис. — Уже холодеет.
— Чтобы вы тут поубивали друг друга?! Никуда я не пойду!
— Никто не будет никого убивать. Мы просто поговорим… по-мужски.
— Мариш, в этом я с ним согласен. Лучше иди в дом. Видишь какой ветер поднялся? — с улыбкой кивнул Ярик в сторону абсолютно неподвижных деревьев. — А мы тут это… Поговорим по душам, поделимся впечатлениями о сегодняшнем вечере. Ну а ещё, я думаю, надо бы преподать урок хороших манер господину Меланчуку. Он в этом явно нуждается.
— Яр!!
— Что? Марин, я ж говорил тебе, надо от него избавиться. Гость из него так себе, на троечку. Нервный он очень. Вон ещё и бегонии Елены Сергеевны затоптал… Лис, ну что ж ты так неаккуратно-то? Для тебя что ли такую красоту Маринкина мама сажала? Мариш, надо было его сразу в шею гнать, — почти скороговоркой пропел Мереминский, наслаждаясь видом стремительно звереющего Елисея.
— Мереминский, заткнись ты уже бога ради! — взмолилась Вишнякова, увидев, как Елисей вновь двинул в сторону непрошенного гостя. — Лис, не связывайся с ним! Он ведь специально тебя провоцирует!
— Ага. И довольно успешно, — вставил свои пять копеек Ярик.
— Ты можешь хоть пару минут помолчать?! — рявкнула на него Марина, а потом вновь обернулась к Елисею. — Лися, я тебя очень прошу!
«Лися» — как же это одновременно мило и до ужаса больно слышать из её уст. Мереминский вновь скрипнул зубами, но постарался не показать виду, как сильно его задело это ласковое обращение к сопернику.
— Ты хочешь, чтобы он ушёл или нет?
— Да, но без мордобоя!
— Без мордобоя не получится, — наигранно грустно вздохнул Ярослав. — Я ж говорю, гость у тебя нервный какой-то. На правду обижается, сразу кулаками начинает махать. Хотя… с учётом, как ему несладко приходится, понять его можно. Лис, как ты вообще это всё вывозишь?