Давай начнём все с начала
Шрифт:
Вынимаю из пальто, не смотря, нажимаю зелёную.
— Савелий Андреевич, билетов на рейс не было, я заказала чартер. Когда назначаем вылет?
— На вечер. После четырёх.
Анжела что-то пытается ещё сказать, но я не слушаю, пора бы ее поменять. С женщинами спать только хорошо, работать сложно. Они пытаются очаровать, подлезть под тебя. Редко встретишь незаинтересованного в тебе сотрудника.
— Саша, поищи сотрудника на должность Анжелы.
Парень улыбается:
— Принято, Савелий Андреевич.
Открываю
Вспоминаю, как она первый раз попала в этот дом, ее удивлённые глаза. Сердце начинает ныть. Перед глазами возникает ее тело, усыпанное россыпью кроваво-синеватых следов чужого мужчины. Никогда не позволял себе с ней такого. Знал, какая хрупкая у неё кожа, дотронься — сразу краснела. А он клеймил, втаптывал, доказывал…
Запоздало понимаю, что буквально рычу, когда синхронно оборачиваются водитель с помощником, но тут же отворачиваются. Не лезть — правильный ход.
— Савелий Андреевич, накрывать? — выбегает в холл Валя, только переступаю порог.
— Накрой.
Скидываю пальто и вхожу в столовую. Всё, как прежде, только Армина не спустится с винтовой лестницы.
Валентина, хлебосольная и такая простая женщина, которая много лет работает в доме, накроет стол. Все блюда, любимые с детства, только они не трогают.
— Как Армина? Не помирились? — спрашивает, присаживаясь рядом. Ей можно спрашивать, задавать вопросы.
— Нет, — качаю головой. — Спасибо, Валь. Я хочу побыть один.
Вопросов больше нет, женщина уходит, оставляя меня одного.
Встаю, нахожу в баре виски и ухожу на террасу. Прохладно, даже сыро, но свежо, и пахнет лесом и хвоей. Приятно, кажется, понимаю, почему когда-то давно отец любил тут сидеть, потом Армина. Первое время часто уносил ее на руках с этой веранды с холодными пальчиками на руках.
Бью рукой о деревянный поручень, как можно было пропустить, когда она… когда её взял другой мужчина. Внутри всё скручивает от злости на себя. Сам виноват! И на неё…
Мы так запутались, она, я, мы. Как найти выход, я не знаю. Возникало желание бросить всё, забрать ее и уехать. Не важно, куда, лишь бы вдвоём. Сидеть у ее ног, как степной пёс, молить о прощении, спросить, что сделать, чтобы простила. Моя маленькая, кажущаяся хрупкой, но такая сильная. Провожу рукой по груди. Там подвеска, где прослеживается образ балерины, и кольца, ее два. Своё я так и не снял. Не смог, не захотел, а может, это лёгкое утешение и надежда, что всё можно вернуть.
— Савелий Андреевич, — оборачиваюсь на голос и замечаю Виктора. Он стоит на входе.
— Проходи.
Парень проходит, садится в плетёное кресло.
— Рассказывай.
—
— Что там?
— У гинеколога приём. Под дождём вымокла, пришлось забирать, мы обнаружили себя.
— Это всё?
— Да. Я пойду?
— Иди.
Закуриваю, смотрю на фотографии. Грустная, задумчивая в тёмной одежде, но все равно такая своя, такая родная.
Безумно хочется позвонить, услышать ее голос, но запрещаю себе. Поздно, да и будет ли ей приятно? При прежних встречах в её глазах такая тоска, что я ненавижу себя…
Заказываю просто цветы и ухожу с веранды с фотографиями.
Винтовая лестница после бутылки на голодный желудок — то ещё испытание, но дохожу в нашу спальню. Только в ней… только она ещё хранит в себе аромат моей девочки. Не могу спать в других местах, гостиницах. Они не пахнут, не хранят аромат Армины, Арины. Моей феи балета. Ложусь на кровать, обнимаю ее подушку, смотрю на фото. Провожу пальцами по ее скулам, губам.
— Что же я наделал? — шепчу, смотря в ее глаза. Их плохо видно, фото сделано издалека. Но это неважно, я помню по памяти. Всё, до малейшей детали, до самой маленькой родинки на ее теле.
— Савва, — слышу голос и чувствую лёгкое продавливание матраса.
Арина. Она опускается рядом со мной. Гладит мои волосы тянется за поцелуем, и я перехватываю поцелуй, целую ее. Нежно, как того достойна только она. Глажу ее спину, она обнимает, льнёт ко мне. А я растворяюсь, растворяюсь в ней, моей фее, моей любви, моей любимой девочке.
Глава 38
— Моя девочка, — шепчу, утыкаясь в ее волосы,
— Твоя, — вторит она мне и обнимает, зарывается своими пальчиками в волосы. Приятно, если бы не одно «но». Запах, мне кажется, или Арина пахнет иначе? Поднимаю глаза, смотрю на лицо, скулы. Начинаю предполагать, что схожу с ума.
Сказать бы, что тебе ещё надо, Савелий.
Пришла, она сама пришла к тебе. Льнет, обнимает, вторит, признаёт, что твоя. Радуйся, но что-то не даёт вдохнуть, расслабиться, мерещится подвох, а она словно чувствует: гладит тело, целует, клеймит, шепчет слова любви.
Мозг начинает отключаться, я отвечаю на поцелуи, растворяюсь в ней. Она быстро расстёгивает свои пальчиками рубашку. На секунду отстраняется от меня, в комнату попадают отблески лунного света, и я замираю. Смотрю и понимаю, что не ошибся, это не Арина, не Армина Огнева.
Глаза, глаза не ее. У неё они зелено-голубые, аквамариновые, а тут голубые.
Перехватываю девушку и опрокидываю ее. Смотрю внимательно в лицо и ни черта не понимаю. Похожа, чертовски похожа, только губы немного пухлее, и глаза…