Давай сыграем в любовь

Макс Каменски

Собеседник в 22: 05

–

а я хорошо пишу. Ты знаешь, я пишу (и говорю) одинаково с 20-ти лет. Но сейчас мне ближе к 30-ти

Вы в 22: 06

–

Если честно, думала, ты старше. Эдакий седовлас))

Собеседник в 22: 10

)) Звиняйте. Я молодой…И…И не тот самый. Вообще веди себя культурно.

Вы в 22:10

–

Почему

Анди? Только не говори, что ты Андрей)

Собеседник в 22: 11

–

Никаких имен. Я отдыхаю. У меня есть свободное время. Я не хожу по анкетам и не знакомлюсь. Я искал чат, я его нашел.

Вы в 22:12

–

женат?)

Собеседник в 22: 18

–

Тебе то разница от того женат я или Миша вместо Андрея…)

Вы в 22: 20

–

никакой)))

–

любопытно)

–

думаю, женат и Андрей

Собеседник в 22: 21

–

О том и речь. Я тут спутницу не ищу. Ну и это, не оправдывайся.)

Собеседник в 22: 21

–

Пиши прямо "Ты мне понравился".))

Вы в 22: 22

–

уел, собака)))

Собеседник в 22: 24

–

Да, ты тоже забавная, не комплексуй.))

Вы в 22: 30

–

а что еще остается старой деве, ищущей спутника в чате)))))

Собеседник в 22: 37

–

У тебя даже "фото" на моё похоже…Если бы это был индийский фильм, мне пришлось бы тебя признать сестрой.

Вы в 22: 40

–

и в конце все бы, конечно, танцевали.

Собеседник в 22: 50

–

Вспомнилось, как я в 6 лет приехал с отцом в отдалённую деревню Архангельской области, там меня посадили на лошадь и сказали примерно так "Всё будет Ок". И я ехал (естественно без седла)…Пытался управлять, а ей то по....

Собеседник в 22: 51

–

Так до стойла и доехали…И тогда я понял, что седло (по крайней мере для мужского пола) штука нужная.

В этот момент из-за спины я услышала знакомый и родной голос:

–

Кто это?

Голос не был доволен, не был особо зол, скорее, несколько растерян.

–

Какого черта!

–

Оксана, играй! Но играй только со мной. Давай сыграем в любовь!

По ту сторону Луны

Моя разбитая вдребезги машина стояла на заднем дворе транспортного отдела. Я некоторое время молча смотрел на нее, угрюмо разглядывая раскуроченный капот, выбитое лобовое, оголенные изувеченные диски… От беззлобного расстройства скурил подряд несколько сигарет. Я помнил, что попал в аварию. Но не ожидал почему-то такого… Или, скорее, не хотел ожидать.

Пройти на стоянку удалось без всяких препятствий – в здании транспортного никого не было, ворота же на площадку были раскрыты настежь. Лишь тишина и мрачная темнота окон рабочих кабинетов приветствовали меня.

Поголовная паника все глубже просачивалась в ряды законников. Все меньше и меньше оставалось тех, кто действительно был предан присяге, своим убеждениям. В общем-то, это не то, чтобы характеристика нашего века… Но отчего-то меня упорно не покидала мысль: святая сила клятвы и скрижали долга во многом одряхлели в умах современного поколения. Появилось слишком много «если», игнорировать которые… было не менее трудно, чем пытаться убеждать себя в правильности совершенного выбора.

Выкинув окурок, я неспешно ушел со стоянки, прошел по узкой тропинке вдоль боковой стороны здания транспортного и вышел на тротуар улицы. Вдоль его правого края шумели пышные кроны деревьев – многолетние тополи нависали над дорогой, едва пропуская солнце через листву. Эта дорога вела сквозь спальные районы, я знал ее наизусть: на одном из перекрестков я сверну к проспекту, выйду к площади, а за ней – попаду в метро. Оно еще пока работало, правда, не до всех станций.

Укладывая пачку сигарет в карман, я случайно задел большим пальцем рукоять травматического пистолета. Да, прошло несколько дней, а ходить без него стало куда как опаснее. И дело было не только в открытых мятежах против законов и нравственности, в ставшей обычной стрельбе на улицах, разбоях, изнасилованиях и убийствах. Недавние особо непонятные события вокруг моей персоны заставили меня гораздо чаще оборачиваться и лишний раз продумывать шаги…

Кстати, в кофе, что я выпил перед моим неожиданным посещением темного ничто, криминалисты обнаружили остатки сильнодействующего снотворного.

– Ты уверен, что не переходил никому дорогу? – спросил меня хмурый Леха. Он уже битый час осматривал мою квартиру, даже когда все необходимые мероприятия были окончены и остальные следователи вместе с конвоем уехали. – Сначала повешенный со стихами, теперь твое… похищение.

Последнее слово друг неуверенно зажевал губами. Да, по моему рассказу выходило так, словно меня чем-то одурманили, отвезли в какой-то темный подвал… Но ни свидетелей, ни прямых улик не было. Почему же это не могло быть сном? Может быть даже раздвоением личности!