Давай заново
Шрифт:
Но чуда не случается, а происходит конфуз с явным сексуальным подтекстом. Только этого мне сейчас и не хватало для полного счастья.
Всё тело парализует, как действовать дальше, совершенно не представляю. Что там говорить о дальнейшем алгоритме, если я до сих пор и трусов — то из рук не выпускаю. Наверняка со стороны вся картина выглядит шедевральной.
Мокрая насквозь девица в моем лице, в коленно-приклоненной позе, находится в недопустимо близком интимном расстоянии от главных мужских достоинств. Мысленно простонав, я закусываю щёку. Громкий, казалось даже сотрясающий стены хохот выводит меня из ступора.
Тут-то я и разжимаю
— Ладно, вставай уже гейша. Нечего меня соблазнять такой откровенной позой. Пошли спать, завтра на работу.
По всей видимости Андрей успевает натянуть на себя нижнее бельё очень оперативно и я без опаски открываю глаза. Принимаю предложенную им ладонь и с помощью Крутилина встаю, но вылезать из душевой не спешу. Андрей на данный момент более разумнее и сообразительнее себя ведёт. Поэтому он, оставляя мокрые лужицы на кафеле, проходит к шкафу, выуживая два полотенца, и сперва одним обматывается сам, а другое любезно вручает мне.
— Раздевайся, вытирайся, а я принесу тебе во что переодеться. Вещи развесь на сушилку, к утру всё высохнет, — раздаёт указания спокойным тоном, но в потемневших глазах через край плещется похоть, которую я списываю на мировоззрение неисправимого бабника, а не конкретно на свою персону.
— Спасибо, — искренне благодарю я.
— Пожалуйста, в качестве наказания будешь спать на диване. А с утра с тебя завтрак. Хочу твоих бомбических сырников. Ну-у-у, ими секс конечно не заменишь, но и так сойдёт.
Он успевает послать воздушный поцелуй и скрыться за дверью, прежде чем в его сторону устремляется запущенная мной сырая мочалка, ляпая скользкими каплями скорее не на пол, а на нашу дружбу, подорванную нелепым поцелуем.
Высушив волосы и одевшись в футболку Андрея, которая прячет под собой самые аппетитные мои формы, я ложусь спать, как и было мне обещано на диван. Но сейчас меня это мало заботит!
Глава 2
В моем арсенале есть три способа вылечить депрессию и уныние: секс, алкоголь и работа. Секс в данный момент мне недоступен, по крайней мере с постоянным партнером, ввиду его отсутствия с недавних пор в моей жизни. А развлекаться случайным, одноразовым сексом, да ещё и в моем возрасте, очень наивно и неосмотрительно. Такие карусели выглядят манящими лет так в восемнадцать, но не в полные двадцать семь, когда пересаживание с одной раскачивающей качели на другую может обернуться не только тошнотой, а полной потерей нравственности.
Алкоголь — опасная панацея с большим перечнем побочки и противопоказаний, так что прибегать слишком часто не рекомендуется. Тем более, что за последние дни в организме со спиртным перебор.
А вот трудовой опцией наслаждаюсь по полной. Скучать и сетовать на жизнь просто не остаётся времени из-за загруженности. Вся наша редакция пыхтит уже вторую неделю над юбилейным спец. выпуском журнала. Статьи, макеты, графический дизайн, иллюстрации и фото оформление всё делается в режиме нон-стоп. Софа любит держать руку на пульсе, а по причине срочного отлета в отпуск по горящим путевкам, всем приходится батрачить. С одной только целью, чтобы она успела утвердить весь материал для печати, до того как отправится загорать.
Помимо основной редакторской работы, ко всему прочему на мои плечи удачно возложена обязанность написания
— Андрей Сергеевич, я реально зашиваюсь, — врываюсь в кабинет разъяренной фурией, готовая убивать всех кто станет на пути. — Как рабыня на плантации тружусь не поднимая головы. Моя статья готова, может стоит снизойти и снять с меня хотя бы редактирование?
— Не может, — он даже не обращает внимания, продолжая с деловым видом пялиться на монитор.
— Крут, ты наглеешь, — я с остервенением бью по крышке, захлопывая ноутбук.
Меня не остановить, все мыслимые и немыслимые резервы терпения исчерпаны, злость от несправедливости булькает в голове подобно закипающей воде в чайнике, снося крышу и закладывая уши. Привычным жестом касаюсь серьги и машинально начинаю теребить золотое украшение в собственной мочке уха. Но ритуал не успокаивает, или спокойствие Андрея накаляет мой внутренний ТЭН?
— До завтра успеешь, — бросает безмятежную реплику.
— Две статьи? — держусь из последних сил, чтобы не покрутить у виска и не выдать сомнений в умственных способностях моего почти «начальника». — Ты издеваешься, или просто тебя это забавляет и веселит? Учти, если я не успею и запорю номер, молчать не стану. Расскажу Софе, что в провале так же виноват и ты. Это ты загрузил меня выше крыши.
Андрей невозмутимо слушает мой монолог. Откинувшись в кресле, этот нахал разглядывает меня как какую-то невидаль, а я под его взглядом словно под магическим воздействием, не смею и пошевелиться. Так и стою, уперевшись ладонями на его рабочий стол, по обе стороны от закрытого мной же ноутбука. А когда он, в буквальном смысле, опускает глаза в моё декольте, я не выдерживаю. Наклоняясь к нему впритык, так чтобы его любопытный нос погрузился в глубокий вырез моего платья, хватаю Андрея как провинившегося мальчишку за ухо.
— Когда ты работаешь, то времени нет страдать из-за разбитого сердца. Это трудотерапия такая, — признается Андрей, повышая тон из-за дискомфорта причиняемого моими пальцами.
— Какая забота, — мне не совсем верится в эту отговорку и по этой причине его ушная раковина претерпевает очередной выкрутас. — А если серьёзно?
— Ладно, ладно, — молит о пощаде Крутилин. — Просто я на время оградил себя от твоего депрессивного общества и наконец-то развлекся!
— Ах, вот почему наша Наденька халяву ловит на рабочем месте. Наверное ночью устает.
Теперь мне становится всё понятно. Липкие лапки «жабы-завистницы» приступают к методичному удушающему приёму, а я не могу определиться из-за чего так сильно болит укол ревности. Впервые за долгие годы дружбы не оправдываю и не одобряю выбора Крутилина, или тут что-то другое? Сколько таких дурочек он имеет не счесть, но лишь сейчас меня коробит факт хронического «Крутилинского кобелизма».
— Завидуй молча, — Андрей отвоевав свою часть тела, морщась поглаживает раскрасневшееся ухо.
— Было бы чему завидовать. Тому, что она бездарность? — вытаскиваю карандаш из подставки и скрутив волосы в тугой жгут, нервно закалываю им импровизированную укладку. — Или тому, что она спит со всеми подряд, лишь бы задержаться в редакции? — к чему-то ляпаю услышанную накануне сплетню и не жалею, что превращаюсь в брюзжащую неудовлетворённую женщину.