Давайте поиграем, папа-босс!
Шрифт:
И глаза закатывает.
Да, вот это, конечно, попадос. А то, что она теперь и беременна от него… Матных слов не хватает.
Нужно сказать ему об этом. Но не так резко. Нужно подойти к этой теме.
— Падла, — резюмирую. — После такого даже семью строить не хочется. Раз уж мы про это заговорили… Ты хочешь детей? Ну, ещё одного?
— Нет, — заявляет категорично. Чуть не выплёвывает бутерброд. — Мне хватает Снежки. Она ходячая, разбалованная из-за невнимания, катастрофа. Боюсь, я не потяну.
Две проблемы?
— А вторая кто? — хмурюсь. Любовница та?
— Ты, — усмехается, и снова получаю толчок двумя пальцами по лбу. Но он не бьёт, нет. Всего лишь тычет. — Вторая моя внезапно появившаяся проблема.
— Да ладно тебе, — отворачиваюсь в обиде к окну. Смотрю на заснеженную погоду, огромные сугробы и открытый бассейн. Снова вспоминаю вчерашнее и чуть не бьюсь лбом об стол. Ладно, подумаешь, грозилась убить? Вроде ничего позорного не сделала.
Сейчас не время краснеть. Нужно сказать ему. Но только вот… У него сейчас хорошее настроение. Тем более, второе января. И сразу вот так ошарашивать? Он расстроится, уйдёт, и наше утро закончится. Даже не знаю…
— А если бы… — начинаю перебирать пальцы. Нервно мне. Неуютно. Раньше гонца, который приносил плохие вести, убивали. Но и я сама не горю желанием говорить про эту беременность. — Наташа была беременна от тебя. Что бы ты сделал?
Его тёплая ладонь опускается мне на лоб. А сам он хмурится, как и я. Потому что не понимаю, почему после моего вопроса последовала именно такая реакция.
— Ты чего?
— Да думаю, заболела, — как-то странно говорит мужчина. — Вот проверяю температуру. Странные ты вопросы задаёшь.
— Ничего странного, — бурчу, хватаю его за запястье и убираю от своего лица. — Вполне нормальные. И всё же…
Я прерываюсь, потому что Марат отвлекается на телефон. На всю кухню раздаётся мелодия смартфона. Любовница звонит?
— Да, Снеж? — говорит, прислоняя аппарат к уху. Значит, мелкая. Немного успокаиваюсь. — Что? Сейчас заберу.
Подпрыгивает с места. Оставляет недоеденный бутерброд в тарелке. Широко шагая, оказывается возле меня и наклоняется, оставляя мимолётный поцелуй на щеке.
— Будь тут, никуда не уходи.
Я не успеваю спросить, что случилось, как он вылетает из кухни. Думаю уехать следом домой — так явно будет лучше, но остаюсь на кухне. Как одиночка. Мне совесть не позволит уехать. Мне надо знать, что случилось со Снежкой.
Да, хоть она и послала меня, я всё же за неё переживаю. Я слишком быстро привязываюсь к людям, а особенно к этой малышке. Да, она сделала мне больно, но… Я честно к ней прикипела. Считаю маленькой сестрёнкой, за которой я обязана смотреть.
И в неведенье сердце разрывается. Хожу из стороны в сторону по всей кухне. Готовлю вкусную еду, чтобы если чего случилось —
Они приезжают через полтора часа. И Снежка, вялая на руках у папки, шмыгает носом, сопливит.
— Что случилось? — обеспокоенно спрашиваю, встречая их на пороге.
— Заболела, — злится Марат. — Если с одной пронесло, вторая вон сюрпризы подкидывает.
Проходит мимо меня. Спешу за ним. Надо его успокоить.
— Не злись. Все дети болеют.
— Знаю, — цедит сквозь зубы. — Вызвал врача, скоро приедет.
Мы быстро оказываемся в комнате Снежки, а сама девочка — под одеялом. Не успеваем оглянуться, как домой приезжает и врач. Буквально пятнадцать минут, и он уже сидит над капризной девочкой.
— Не буду я пить это! — отодвигает таблетки и воду в стакане. Я беситься начинаю. — Не хочу!
— Снежана! — злой громкий голос, от которого я подпрыгиваю, разносится по всей комнате. Малышка быстро хватает таблетку, запивает её водой.
— Всё-всё, — успокаивается. — Спать хочу. Можно?
Марат кивает, разворачивается и недовольно идёт из комнаты.
— Если что-то нужно, зови, — говорю ей, поглаживая по волосам. Но она только уворачивается от моей руки и укрывается одеялом с головой. Офигеваю от такого. До этого просто «папе не нужна такая девушка», а теперь ей и няня такая не нужна. Зашибись. — О’кей, хорошо.
Чуть не задыхаюсь от возмущения.
Но вместе с врачом выхожу из комнаты и сразу же иду к Марату. Захожу в его кабинет, пока он разговаривает с кем-то по телефону.
— И как она умудрилась, а? — злостью заливается. — А ведь она ещё вчера говорила, что горло болит.
Секунда тишины, которую я не нарушаю.
— Следить за ребёнком надо, дура, — шипит в трубку телефона. Порывисто завершает звонок и поворачивается ко мне. Смотрит волком. — Ну?
Даже говорить не хочу после такого агрессивного «ну».
— Я домой поеду…
— Уверена? Можешь тут остаться, комнат дома много.
— Нет, — машу головой. Сегодня у меня нет никакого настроения. — Домой поеду, маме обещала. Волнуется же.
— Ладно, — кидает телефон на стол, садится в кресло и даже не подходит, чтобы поцеловать меня, обнять. Мне сделать это самой? Нет, не буду.
— Звони, если что, — произношу. Он кивает.
Зло разворачиваюсь, лечу на выход. И бешусь. Пытаюсь быть сдержанной, но нет. Пыхчу, но даю себе слово не пить. Хватит, пожалуй, праздников…
Глава 22
А пока выхожу на улицу, наслаждаюсь хрустом снега под ногами. Представляю, что так хрустят косточки всех моих врагов. Высовываю язык, ловлю снежинки ртом и успокаиваюсь. Главное — вести себя хорошо.