Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями]
Шрифт:
Суворов распорядился никогда не выводить всех людей с постов, поскольку это может привести к расстройству всей системы обороны. Он писал: «Главное правило есть, чтоб единожды занятых постов ни на малое время вовсе не опоражнивать, понеже как земля через них в беспечности, так и они в междоусобной обороне состоят, доколе род обстоятельств совсем иного вида не получит».
Состав и численность бригады Суворова, оборонявшей Люблинский район, часто менялись, но основой ее оставался Суздальский полк. Он усиливался подразделениями других пехотных полков, эскадронами кирасир, карабинеров и драгун, казаками и артиллерией. Все эти войска были распределены по постам. В личном распоряжении командира бригады всегда находился подвижный полевой отряд (деташемент).
Суворов требовал от командиров постов «иметь наиточнейшее разведывание». Для этого следовало всех жителей окрестных деревень в радиусе десяти миль «весьма крепчайшими подписками обязать, дабы они в возмутительских партиях разведывали чаще и давали б обстоятельно о их силах знать заблаговременно, а хотя их вблизости находиться не будет, то б однако пост получал ежедневно известии».
Суворов не рекомендовал особо полагаться на агентурные данные: «…ни иезуитов, ниже иных монахов в вестовщики не принимал, о чем однако тайно на посты нынешней моей команды подтвердил. Но и иных того рода не весьма жалую…» Суворов считал, что нанятые разведчики будут использовать полученные деньги для своих нужд и, разъезжая из замка в замок, распивая кофе и играя в шашки или кости, будут судить о передвижениях конфедератов по рассказам случайных людей, а поэтому не дадут ценных сведений. «Сверх того они дороговаты, чего ради и на постах нынешней моей команды их також не весьма любят», — писал Александр Васильевич. И все же, по его мнению, «они и несказанно и беспрестанно нужны, и потому не стоит пренебрегать их услугами». Суворов требовал все сведения, полученные от нанятых разведчиков, немедленно доносить ему, «сколько бы таковые шпионские повести невероятны ни были».
Партизанская война шла с переменным успехом. Польские конные отряды в большинстве случаев не могли противостоять регулярной пехоте русских. Но и русские, не имея достаточных сил (не стоит забывать, что шла война с Турцией), не могли проводить широкомасштабных операций по очищению больших районов путем их окружения и тщательного прочесывания. Фактические боевые действия превратились в частные небольшие стычки.
Наиболее серьезной операцией (и то с натяжкой) можно считать осаду Сандомира отрядом конфедератов под командованием Иосифа Миончинского. Под его началом находилось около 1700 человек (1400 конницы и 300 пехоты) и шесть пушек. Гарнизон Сандомира во главе с капитаном В. П. Дитмарном насчитывал всего около двухсот человек.
15 (26) ноября 1770 г. Миончинский начал штурм Сандомира. После двадцати часов боя поляки были вынуждены отступить.
В январе 1771 г. Миончинский попытался взять Краков, но был отбит. Тогда он двинулся на восток и подошел к местечку Мелец. Узнав об этом, Суворов 3(14) февраля выступил ему навстречу и на вторые сутки был в Мелеце. Выяснилось, что там тремя днями ранее действительно находилось около полутора тысяч конфедератов, но они ушли в сторону Поланца. Суворов начал преследование противника.
Несколько сотен конфедератов под командованием французского подполковника Левена укрылись в замке Ландскрона. Суворов решил овладеть этим важным опорным пунктом конфедератов. Его отряд насчитывал до 650 человек конницы и пехоты при четырех орудиях. Кроме того, к участию в штурме привлекались сто пехотинцев и пятьдесят казаков из гарнизона Кракова. Диспозиция предусматривала вести наступление в одном направлении — в сторону ворот замка. Войска были разделены на четыре части: авангард, две колонны и резерв.
Атака началась 9 (20) февраля в час пополудни, однако метким огнем поляков были выведены из строя почти все русские офицеры (прапорщик Александр Подладчиков, капитан Дитмарн, подпоручик Арцыбашев, поручик Сахаров и поручик Николай Суворов — племянник Александра Васильевича). Легкое ранение получил командир резерва поручик Семен Мордвинов. «Офицеров у меня почти не осталось, — доносил Суворов, — лошадь ранена, сам
Оставшись без офицеров, пехота побежала назад. Потери русских составили девятнадцать человек убитыми, семь — ранеными и двое пропали без вести.
Анализируя причины неудачи, Суворов отметил то, что все офицеры шли на штурм в дорогих польских одеждах и представляли собой хорошую мишень для польских стрелков. С учетом малой эффективности и дальности стрельбы гладкоствольных русских ружей на дистанции от 10 до 50 метров тип одежды особого значения не имел — это не 1914 г.! Но каковы нравы: офицеры не только грабят и хвалятся награбленным, но и настолько игнорируют воинскую дисциплину, что идут в награбленном в бой!
Однако при описании этой войны, как и любой другой, надо знать меру. Да, были систематические грабежи населения, и особенно панских усадеб, [176] но были и категорические запреты начальства. Тот же Суворов в наставлении постовым командирам 1770 г. писал: «На постах и в проходах через деревни и местечки обывателям ни малейших обид не чинить и безденежно ничего не брать». В ноябре 1771 г. командиру отряда, следовавшему из Кракова в Сандомир, предписывалось: «Будучи в пути, иметь крайнюю предосторожность, обывателям обид, разорения не чинить, так и безденежно ничего не брать, опасаясь строго по силе законов взыскания».
176
Пан с дворней где-то воюет, так чем его дом и содержание не боевой трофей?
В случае нарушения этих указаний Суворов применял строгие меры. 24 июня 1771 г. он издал приказ: «Доходят до меня жалобы, что казаки новоприбывшие чинят обывателям обиды… и для чего сим строго запрещается, чтоб отнюдь никто обывателям обид не чинил, что им на всех постах постовым командирам подтвердить. Ежели впредь услышаны будут какие жалобы, то винные жестоко будут штрафованы шпицрутеном».
Суворов гуманно относился к тем конфедератам, которые отказывались от дальнейшего участия в военных действиях и добровольно приходили в расположение русских войск. 10 марта 1771 г. он отдал приказ, чтобы таких конфедератов, «отобрав от них всякое оружие и военную амуницию, окроме саблей и лошадей, по взятии с них подписки, что впредь противу российских войск служить, в земле грабительствы, насильствие делать не станут и дома спокойно сидеть будут, отпустить на волю, а отобранные ружья, пистолеты и прочее тому подобное складя в одно место, под нашим караулом сохранить, объявя им, что при будущем спокойствии им отдано будет».
Тем не менее русские часто убивали пленных или отправляли их в Сибирь. Давным-давно пора и нашим и польским авторам перестать изображать «своих» рыцарями без страха и упрека, а врага — жестоким грабителем.
Пока русские и польские отряды гонялись друг за другом по всей Речи Посполитой и Литве, австрийские войска тихо перешли польско-венгерскую границу и заняли два староства, причем вместе с пятьюстами деревнями захватили богатые соляные копи Велички и Бохни. Целью этой акции было не умиротворение конфедератов, а отчуждение земли в пользу Австрийской империи. Новая администрация этих староств применяла печать с надписью: «Печать управления возвращенных земель». Земли эти объявлялись «возвращенными» на том основании, что в 1412 г. они отошли к Польше от Венгрии.
А еще в 1769 г. Фридрих II отправил в Петербург своему послу графу Сольмсу план раздела Речи Посполитой, так называемый «проект Динара». Сольмс начал обсуждение этого проекта с графом Н. И. Паниным, но тогда Екатерина еще и слышать не хотела о разделе. Тогда Фридрих решил действовать самостоятельно и под предлогом защиты своих владений от морового поветрия, свирепствовавшего в южной Польше, занял пограничные польские земли.
Обратим внимание: с 1700 по 1772 г. Россия не присоединила к себе ни вершка территории Речи Посполитой. Это к вопросу об ответственности за раздел Польши.