Давным давно была война ...
Шрифт:
– Лариса Михайловна! А давайте на спор! Я Вам сейчас постараюсь вспомнить его приметы, даже как его зовут!
– Капитан, на шоколад? –поддержала спор майор.
– Обижаете, Лариса Михайловна! Я же знаю, что Вам он придает силы… С меня шоколад, а с Вас – обучение всем хирургическим премудростям!
– Ох, и хитрец, Вы, Петр Васильевич! Вы же и так, отличный специалист!
– Ну что Вы, Лариса Михайловна! Мне до Вас еще – ого-го, сколько учиться и практиковать!
– Не надо лить мед на сахар! Давайте, говорите Ваши приметы! – растаяла от комплементов майор. – А то уже
– Пара секунд… - молодой хирург немного задумался, вспоминая. – Зовут его Сережа… Сергей – Воробей.
– Воробей – фамилия? – не поняла майор.
– Так его в госпитале прозвали, Стреляный воробей – из-за ранений, а фамилия – незабываемая – Партизанов!
– Действительно – не забыть… Стреляный, говорите? Кроме пулевого в грудь и касательного слева по ребрам – есть еще?
– Именно! «Правое бедро», пулевое, медиальная широкая мышца, сквозное, чуть выше колена; сквозное, пулевое, «грудь – спина» Вы видели, я ее зашивал; касательное – ребра – тоже видели; ранение головы, касательное, над левым ухом! Кажется, все!
– А шрам в районе 9-10 ребра? Забыли? Неужто не заметили?
– Заметил, но его не помню… А еще не помню у него шрама на шее…
– Кто за ним будет ухаживать? – Поинтересовалась майор.
– Скорее всего, если к тяжелым, то Макеева и Свиридова, вот они и расскажут…
– Договорились, Лариса Михайловна!
Через 8 дней, вечером, в дверь комнатки Ларисы Михайловны постучались.
– Входите! Открыто! А, Петр Васильевич, что-то экстренное? – доктор сидя за столом посмотрела на открытую дверь.
– Нет, Лариса Михайловна, все спокойно… Только вот мне не спокойно… Вот Ваша шоколадка! – капитан сделал пару шагов в комнатку.
– Заходите, присаживайтесь… Рассказывайте по порядку – это другой мальчик?
– Он очнулся, назвал имя и фамилию – Сережа Партизанов!
– грустно сказал капитан.
– Ну, так Вы правы оказались! Зачем шоколад?
– Лариса Михайловна! Все, что я сказал из ранений – у него в наличии… Но! Я не могу вспомнить, чтоб у него были еще и осколочные правой части спины и серьезное ранение в районе правой подмышки! Ему с такими ранениями лечиться от 2-х месяцев! Не было их! Не было всего полтора месяца назад!
– Петр Васильевич! Возможно, ранения были не столь серьезны, как Вы считаете, возможно легкие осколочные… - улыбнулась врач.
– Товарищ майор! – переход на официоз показал, что молодой хирург посчитал, что над ним подтрунивают. – Прошу Вас провести осмотр раненого вместе со мной, как только к Вас появится время и будет возможность.
– Хорошо, Петр Васильевич, - смягчила напор молодого врача майор. – Будем учиться премудростям?
Утром проходил плановый осмотр больных. Сережка лежал головой к окну. Ему так хотелось посмотреть, как там - на улице. Это был третий день, когда он пришел в себя и за эти три дня палата уже успела ему осточертеть: вставать не разрешали, да и вставать еще совсем не получалось. Не получалось даже повернуть голову – голова болела при любом движении, но уже не так сильно. Радовало, что ухаживали за ним женщины в летах,
– Здравствуй, боец! – поприветствовала Серого женщина – врач в белом халате.
– Здрасти… - негромко ответил мальчика.
– Так, температура – нормально, это нормально… - врач смотрела записи медсестры. А потом спросила:
– Как себя чувствуешь? Как голова? Левая половина груди сильно болит?
– Спасибо, терпимо… - ответил Серый.
– Терпимо! Для тебя все терпимо! «Стреляный воробей!»
Услышав это Сережка улыбнулся.
– А что это мы улыбаемся? Чем я тебя развеселила?
– Да меня так уже называли… В другом госпитале…
– В другом госпитале… Это не 1857? Это не Владимир Владимирович? – хитро посмотрела военврач на мальчишку.
– А Вы откуда знаете? – удивился Серый.
– Да вот, Петр Васильевич, тебя там зашивал, после операции, а теперь он здесь, – показала она на врача, который «напрягал» своими осмотрами. Теперь Сережке стал понятен особый интерес к своей персоне. – Только вот не помнит он, чтоб тебя выписывали после ранения и не помнит еще несколько твоих ранений. Прояснишь?
– Сбежал… приняли морские пехотинцы… теперь опять госпиталь. – коротко пояснил Серый и поморщился, показывая, что ему трудно говорить.
– Петр Васильевич, видите, ему плохо, потом зададите ему свои вопросы, когда поправится. Пусть отдыхает, набирается сил… - попросила капитана майор.
– Хорошо, Лариса Михайловна. Надеюсь, от нас он пока не сбежит…
В начале мая Сережка уже начал потихоньку делать зарядку и различные упражнения для восстановления. Его перевели в отделение для выздоравливающих. А через 2 недели его вызвал главный врач госпиталя, майор Запольский.
– Значится так, младший сержант Партизанов, направляетесь в тыл, в суворовское училище! Значится так… Сопровождать тебя будет сержант, Евтюхин, отправляться вам послезавтра. Вот твои вещи, забирай. Вопросы есть?
– Есть вопрос, товарищ майор! А как же 384 батальон морской пехоты?
– Значится так… Вот оттуда и пришли документы и твои вещички… Забирай. – майор Запольский показал на вещмешок, что стоял на стуле у стены.
У Сережки защипало в глазах, наворачивались слезы – еле удержался, чтоб не заплакать. Опять и снова его отправляют в тыл, опять и снова – суворовское. Опять и снова придется сбегать…
– Стой! Стой. Я тебе говорю! – кричал где-то далеко сзади сержант Евтюхин. Но Серый же не зря тренировался, бегал по утрам, бегал по вечерам… А Серый нырнул под один вагон, под другой, побежал в противоположную сторону, снова нырнул под вагон… И тут его остановило, словно налетел на шлагбаум, аж дыхание сбило. Шлагбаумом оказалась крепкая рука.
– Морячок! Далеко бежим?
– крепкий старшина развернул Серого одной левой рукой, к себе лицом. Правая у старшины была на перевязи. – От кого… бежим…