Дай мне руку, тьма

Лихэйн Деннис

— Точнее, томатное, — сказал он. — Четыре дюйма влево, Патрик.

Позади послышался громкий вздох Энджи.

— Ты уже выбрался, Патрик, — сказал Бубба, когда я ступил на клочок пола в десяти шагах от него. Он покосился на Энджи.

— Ну и трусишка ты, Энджи!

В этот момент она стояла с поднятой ногой, согнутой в колене, очень напоминая аиста. Самого настоящего, без всякой иронии. Она сказала:

— Когда я доберусь, то застрелю тебя, Бубба Роговски.

— О, — воскликнул он. — Она назвала меня полным именем. Совсем как делала моя мама.

— Ты

никогда не знал свою мать, — напомнил ему я.

— Духовная связь, Патрик, — сказал он и дотронулся до своего выпуклого лба. — Духовная.

Все-таки я не зря иногда беспокоюсь о нем. Даже невзирая на мины-ловушки.

Энджи ступила на тот самый островок пола, который я только что освободил.

— Прошла, — сказал Бубба и получил от нее удар кулакам по плечу.

— Итак, нам не о чем больше беспокоиться? — спросил я. — Типа падающих с потолка стрел или лезвий в креслах?

— Я их отключил. — Он подошел к старому холодильнику, который стоял между двумя потертыми коричневыми диванами, офисным оранжевым креслом и стереосистемой — такой старой, что она имела лишь деку с восемью дорожками. Перед креслом стоял сколоченный из узких досок ящик с большими щелями, а еще несколько штук были складированы по другую сторону тюфяка, брошенного на пол прямо за диванами. Пара ящиков была открыта, и я увидел страшные дула черных промасленных автоматов, вылезших из желтой соломы. Хлеб насущный нашего Буббы.

Он открыл холодильник и достал из морозилки бутылку водки. Извлек три стопки из своей солдатской шинели, с которой никогда не расставался. Летняя жара или зимняя стужа — Бубба и его шинель были неразлучны подобно Харпо Марксу [1] с его ужасными манерами и тягой к убийству. Бубба разлил водку и вручил нам стопки.

— Слышал, она успокаивает нервы, — и при этом хлопнул себя по спине.

Мои она успокоила. Кстати, Энджи на мгновение закрыла глаза, и я подумал: ее нервы, наверное, тоже. Со стороны Буббы не было вообще никакой реакции, что неудивительно, ведь, насколько мне известно, у него вообще не было нервов, как, впрочем, и других органов, необходимых для человеческого существования.

1

Легендарный американский актер, один из четырех братьев Маркс.

Бубба плюхнул свое тело весом в двести тридцать фунтов на один из диванов.

— Так зачем вам нужен Джек Рауз?

Мы рассказали.

— На него не похоже. Ваше описание, конечно, эффектно, но не в его стиле. Слишком утонченно для Джека.

— Как насчет Кевина Херлихи? — спросила Энджи.

— Если для Джека слишком тонко, — сказал Бубба, — то для Кевина просто выше планки. — Бубба отпил прямо из бутылки. — Вдумайтесь, большинство вещей ему просто недоступно. Сложение и вычисление, алфавит, дела вроде вашего. Черт возьми, вы должны помнить это со старых времен.

— Возможно, он изменился.

Бубба рассмеялся.

— Ничуть. Стал еще хуже.

— Тогда он опасен, —

сказал я.

— О, да, — ответил Бубба. — Как цепной пес. Умеет насиловать, драться, пугать до смерти и многое другое, причем делает это классно.

Он протянул мне бутылку, и я налил очередную рюмку.

— В таком случае, два человека, взявшиеся за дело, которое копает под него и его босса…

— Круглые идиоты, да. — Бубба взял бутылку обратно.

Я посмотрел на Энджи, она показала мне кончик языка.

— Хотите, чтобы я убил его для вас? — спросил Бубба, потягиваясь на диване.

Мои глаза ощутили нервный тик.

— Хм-м-м…

Бубба зевнул.

— Нет проблем.

Энджи коснулась его колена.

— Не сейчас.

— В самом деле, — сказал он, принимая сидячее положение, — нет ничего проще. Я обстряпываю это дело, вам же останется только закопать его череп прямо здесь, и…

— Мы дадим тебе знать, — сказал я.

— Идет. — Он снова улегся на диван и с минуту смотрел на нас. — Хотя, по правде сказать, никогда не замечал, чтобы у этого кретина Кевина была подружка. Похоже, он либо платит за это, либо берет силой.

— Вот это меня и беспокоит, — сказал я.

— Как бы там ни было, — сказал Бубба, — вам не стоит встречаться с Джеком Раузом и Кевином один на один.

— Уверен?

Он кивнул.

— Если пойдете к ним и скажете: «Руки прочь от нашего клиента!», они просто-напросто убьют вас. Серьезно. Они не вполне вменяемы.

И это говорит человек, который защищает свой дом минными полями! Для него, видите ли, Джек Рауз и Кевин не вполне вменяемы! Хорошенькие дела! По крайней мере, теперь я знал, насколько они опасны, эти минные поля, поэтому на обратном пути решил быстро перепрыгивать с места на место, как если бы танцевал джигу.

— Будем действовать через Толстого Фредди, — сказал Бубба.

— Шутишь? — воскликнула Энджи.

Толстый Фредди Константине был крестным отцом бостонской мафии. В свое время он отвоевал контроль у некогда преуспевающей группировки «Провидение», затем усилил свою власть. Джек Рауз, Кевин Херлихи и другие, одним словом, каждый, кто в этом городе продавал хотя бы копеечный пакет, должны были отчитываться перед Толстым Фредди.

— Это единственный путь, — сказал Бубба. — Отправитесь к Толстому Фредди, выразите ему свое уважение, и если эту встречу устрою я, они будут знать, что вы друзья, и не тронут вас.

— Пусть так, — сказал я.

— Когда хотите встретиться?

— Как можно скорее, — ответила Энджи.

Бубба пожал плечами и поднял с пола свой мобильный телефон. Набрал номер и в ожидании ответа выжал из бутылки глоток водки.

— Лу, — сказал он, — передай хозяину, что я звонил. — И повесил трубку.

— Хозяину? — спросил я.

Бубба развел руками.

— Все они насмотрелись фильмов Скорсезе и полицейских сериалов. Вот и воображают, что именно так надо говорить в их среде. Смех да и только. — Перекинув руку через свою грудь, напоминающую горб кита, он налил очередную порцию водки в стакан Энджи. — Ты уже развелась официально, Дженнаро?