Дай мне руку
Шрифт:
Ей снились губы министра Шена. Так близко, что она была точно уверена, что это сон. Было темно, они находились где-то в чёрном тумане, где не было верха и низа, гравитация тянула их только друг к другу. На его теле медленно покачивались отсветы пламени, расцвечивая смуглую кожу золотыми бликами, Вера хотела к нему прикасаться и прикасалась.
Он был близко, она щекотала ресницами его щеку, мягко проводила большим пальцем по незаметному шраму на нижней губе, губы были мягкими, шрам был твёрдым. Она игралась этим контрастом, потом убрала руку и увидела в уголке рта каплю крови, она медленно поползла вниз, тяжёлая и
Вероника провела рукой по его шее, прижалась губами, сразу же увидев, как на месте поцелуя распускается свежая пулевая рана, из неё вытекает капля крови. Вера спустилась ниже и поцеловала его грудь под ключицей, оставив ещё один след от пули, отстранилась, мягко погладила его плечо, замечая, как там открываются длинные резаные раны, как будто у неё на кончиках пальцев были скальпели. Кровь потекла по его руке обильным потоком, Вера упёрлась рукой в его грудь, с ужасом глядя, как от её ладони расходятся стеклянными трещинами тонкие порезы, начинают сочиться кровью. Она убрала руку, но притяжение опять бросило её на него, она ударилась плечом в его грудь, по плечу потекла его кровь.
Вера отстранилась, стараясь касаться его только кончиками пальцев, они тут же погрузились в раны, раны становились всё глубже, она подняла на него беспомощный взгляд. Он смотрел на неё и улыбался, успокаивающе погладил по щеке, качнул головой:
— Продолжай.
Она чувствовала, как по шее течёт его кровь, с ужасом смотрела ему в глаза, он улыбался окровавленными губами:
— Мне не больно. Продолжай.
Она закрыла глаза и заплакала.
Глава 7
Проснулась мокрая насквозь, в кровати, в одежде и в одеяле, было жарко, по виску тёк пот, рубашка липла к спине. На тумбочке у кровати лежали часы, гора заколок и несколько новых кулонов, в одном из которых она узнала свой камень. На улице было пасмурно, по стеклу шуршала морось, стрелка часов подползала к восьми. Вера не смогла понять, восемь утра это или вечера, вытерла лицо одеялом и встала.
Голова была тяжёлая, полузабытый сон оставил после себя липкое ощущение страха и обречённости, подробностей она уже не помнила, но атмосфера никак не хотела отпускать.
Переодевшись и приведя в порядок волосы, она надела все новые амулеты и заколку, пошла умываться. Размотала бинт на ладони, осторожно оторвала сухие корки, обнаружив под ними розовую молодую кожу, срослось ровно, но уже сейчас было ясно, что шрам останется, пусть и не очень заметный. Поставила чайник, нашла в холодильнике целую коллекцию блюд, которые они вчера готовили с Булатом, улыбнулась.
Неспеша поела, прокручивая в голове приключения вчерашнего дня и пытаясь представить, чем сейчас занят господин министр, выходило как-то грустно.
Убрала и пошла чертить.
Немного помучившись с танком, она бросила и достала телефон, нашла старую модель "Desert Eagle", которую когда-то давно делала на заказ, пролистала резвёртки текстур, скрины и рендеры, радуясь своей педантичности и ботанской требовательности к мелочам — модель была идеальная, по ювелирной привычке сделанная без помарок, допустимых в других видах моделирования, эту модель вполне можно было бы ставить в печать и потом собрать работающее оружие. Она улыбнулась сверкающему пистолету на экране, взяла чистый лист и принялась
Переносить готовый чертёж с экрана на бумагу без всяких допусков и самодеятельности оказалось легко и приятно, время летело, Вера улыбалась и мурлыкала под нос глупую песенку, когда в руке внезапно сломался карандаш. Кончик грифеля отлетел куда-то на пол, Вера перестала улыбаться и с усилием разжала пальцы, постепенно понимая, что это она слишком сильно надавила, пальцы покалывало, где-то в предплечье поселилась тянущая боль.
«Не к добру…»
По всему миру прошла волна напряжения, заставив сердце замереть и сразу же зайтись в истерическом стрёкоте, пол вздрогнул, качнув всю комнату, в кухне жалобно звякнула посуда, на потолке зашаталась люстра. Вера встала, а в следующую секунду за её спиной грохнуло, распахиваясь настежь, окно, задребезжали стёкла. В комнату ворвалась тугая волна воздуха, смахнув со стола бумаги, отхлынула, качнула створки окна, где-то далеко медленным раскатом стихал грохот, стало тихо, ветер шуршал бумажками, катал по полу карандаши…
Вероника с усилием сделала шаг к окну и плотно закрыла, одно из стёкол треснуло, но осталось на месте, петлю щеколды вырвало в мясом, но части рамы прилегали плотно, и вроде бы, открываться опять не собирались. Ветер всё ещё выл где-то рядом, она пошла на кухню и закрыла окно и там тоже, проверила спальню — до спальни не докатилось.
Пошла в ванную и стала с усилием мыть руки, горячая вода расслабляла сведённые судорогой мышцы, но сердцу легче не становилось.
Вера слишком долго жила рядом с гранитным карьером, чтобы не понять, что это было. Это был взрыв, очень мощный, она с силой тёрла руки и убеждала себя, что рвануть могло где угодно и по какой угодно причине. Легче не становилось.
Она вернулась в библиотеку, ещё раз проверила, насколько плотно закрыто окно, собрала с пола листочки, сложила в идеальную стопку уголок к уголку, убрала в ящик стола, дрожащими руками выравнивая стопку так, чтобы она лежала на одинаковом удалении от левой и правой стенки ящика. Собрала карандаши, наточила, сложила на краю стола, подперев с двух сторон тёркой и линейкой, выровняла, проверила.
Грохот её сумасшедшего сердца дошёл до того, что кроме него она больше ничего не слышала, она даже закрыла уши, чтобы убедиться, закрыла-открыла — ничего не изменилось, мир грохотал в такт пульсации боли в её груди.
Осторожно сев за стол, она переплела пальцы, упёрлась в них лбом и стала молиться. И услышала у портала насквозь знакомые тяжёлые шаги.
Вскинулась, жадно глядя на министра Шена и чувствуя, как бедное сердце проваливается куда-то вниз — он был насквозь мокрый, с одежды текла вода, волосы прилипли к лицу, в глазах была злость и капля страха, на самом дне.
— Пожелайте удачи Доку!
Она дёргано кивнула, закрыла глаза и опять упёрлась лбом в переплетённые пальцы, желая доктору удачи и со стыдом ощущая, как понемногу ослабляется узел напряжения внутри — её эгоистичному сердцу было плевать, кого сейчас латает доктор, главное, что министр в порядке, ходит своими ногами и как обычно раздаёт приказы. Сердце постепенно перестало нестись как угорелое, отдышалось, заулыбалось… от облегчения навалилась слабость, Вера чувствовала, как по щекам ползут глупые радостные слёзы, стирала их рукавами, а они текли и текли, сводя на нет её усилия.