Даяна
Шрифт:
***
– Итак, – сказал министр-казначей. – Совсем скоро, на днях, мы ждем наших гвардейцев с данью. Гвардейцы-охранники уже отправлены по местам несения службы. У меня все, мой император.
Казначей был последним из докладчиков, чему Вальдор Третий был несказанно рад.
– Ну и чудно, – сладко потянувшись, проговорил сонный хавал. – Всем спасибо, все свободны!
Министры один за другим потянулись к выходу, только Кадар, Ведущий Командир гвардии, остался сидеть на своем месте. Вальдор Третий очень удивился этому обстоятельству, но промолчал. Сидит – значит,
– Ваше Императорское Величие… – заговорил Кадар, когда дверь за последним министром закрылась. – Я уверен, что среди нас нет предателей и лазутчиков… Мы все очень давно друг друга знаем… Но, тем не менее, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, если позволите.
– Говори. – разрешил хавал, окончательно проснувшись и заинтересовавшись словами гвардейца.
– Мой император… Лучшие из моих разведчиков сегодня рано утром примчались ко мне с докладом. На северных границах неспокойно. Снова планируется нападение на империю. Кочевники… После того, как в прошлый раз, мы разбили и разметали их, нам казалось, что опасности больше нет, что мы убили этого дракона…
Но с той поры племя кочевников выросло чуть не в два раза. Наемники-разбойники из соседних держав, всякий сброд… Но воевать они умеют. Мы ошиблись, мой император…
Император мрачно взглянул на гвардейца. Тот спохватился и поспешно исправился:
– Я ошибся, мой император. Это моя вина.
Вальдор Третий кивнул и задумчиво почесал подбородок. Некоторое время смотрел на сыплющийся тоненькой струйкой мелкий белый песок в песочных часах. Потом перевел взгляд на гвардейца:
– Значит, так. Рассылаешь гонцов по всей Хавалькад. На охране поселков и городов оставляешь ровно половину твоих вояк, всех остальных – сюда, на оборону столицы.
– Но, мой император! – воскликнул было Кадар, но наткнулся на неожиданно колючий и угрюмый взгляд своего добрейшего хавала. – Такой расклад – просто подарок для кочевников!
– Я сказал! – повысил голос Вальдор Третий и для убедительности даже стукнул кулаком по столу. – И прикажи Владельцу Шара придти ко мне! Немедленно!
Гвардеец молча поклонился. Он подозревал, что это решение станет самой большой ошибкой в жизни императора. Но… Он – хавал, его слово – закон.
Однако отныне все будет совсем не так, как раньше.
***
Староста Примар в это время занимался самым отвратительным и нудным делом в своей работе. И, хотя делал он это всего лишь раз в полгода, ненавидел эту работу староста всей душой.
Под присмотром Анардаз, мудрецов и трех гвардейцев, он подсчитывал добытые за полгода паниоры. Старательно распределил их на три светящиеся горки на столе – белую, черную и розовую. Никчемные серо-синие жемчужины небрежно вывалил в большую коробку и принялся за подсчет драгоценных паниор.
Для перевозки паниор в столицу уже были готовы три роскошных футляра из дерева сонго. Внутри они были выложены мягкой бархатистой тканью, а по углам каждого футляра лежали смоченные морской водой комочки шерсти горных единорогов. Эта шерсть очень долго не высыхала, отлично держала влагу, что, собственно,
Счет Примару давался с трудом. Он то и дело сбивался и начинал с начала. Анардаз в ехидной и издевательской усмешке кривила тонкие бледные губы, старцы терпеливо молчали, ну а гвардейцы и вовсе в открытую смеялись над старостой.
Но вот, наконец, самая малочисленная и дорогая кучка белых паниор подсчитана и со всеми предосторожностями уложена в футляр.
Примар взял карандаш, высунул красный мокрый язык и старательно карандаш обслюнявил, чем вызвал презрительную и брезгливую гримасу одного из гвардейцев.
Сделав вид, что ничего не произошло, староста все-таки записал в графе «белые» количество выловленных паниор.
Гвардейцы, чей боевой полугодичный пост заканчивался, автоматически становились сборщиками подати. Так было заведено много веков назад, и этот стройный и удобный обычай менять никто не собирался. Новоприбывшие бойцы вот уже несколько дней жили в поселке, знакомились, распределяли боевые дежурства и ночные караулы.
Наконец с подсчетом было покончено, Анардаз и старцы запечатали футляры с паниорами своими печатями. Командир гвардейцев Кавэд забрал из рук Примара дань для императора и все трое скрылись за тяжелой дверью.
– Ну и дурак же ты, Примар! – высказалась Анардаз.
Примар хмуро промолчал, а старцы, шурша длинными широкими плащами, стали торопливо покидать комнату.
Сегодня у старосты не будет времени прогуляться по поселку и над кем-нибудь поиздеваться.
Этой ночью проходит обряд инициации его собственная дочь – Прималина. Все должно быть на высшем уровне.
Избавившись от жемчужин, гвардейцев, мудрецов и Анардаз, Примар поспешил домой.
Совсем скоро начнется церемония, надо проверить, как супруга нарядила его любимую девочку. А если что не так – то и побить нерадивую мамашу. Главное, все успеть.
***
А в доме Тидоры, в комнатах для постояльцев, уже разместились четыре новых человека – новоприбывшие гвардейцы.
Под навесом возле коновязи били копытами огромные мохнатые лошади. Ржание и перестук копыт казался разумным разговором, словно лошади делились с новичками какой-то информацией и впечатлениями. Может, так оно и было, мохнатые лошади очень загадочные животные. Их нельзя было заставить служить или выполнять какие-то команды. Лошади сами выбирали себе хозяев, и, выбрав себе человека, оставались с ним уже навсегда. До смерти. Своей, или хозяина. Если погибал хозяин, лошадь уходила в степи и больше ее никто никогда не видел.
Днем раньше Даяна вышла на них посмотреть, но приблизиться не решилась – страшно. Она не видела, что из окошка во втором этаже, за ней с улыбкой наблюдает совсем молодой гвардеец – наверное, ровесник Яна.
Наконец гвардеец не выдержал и спустился во двор.
– Хочешь погладить? – услышала за спиной тихий голос гвардейца Даяна.
От неожиданности она подпрыгнула и даже, кажется, негромко взвизгнула. Оглянулась, чтобы сказать, что она вовсе не боится, и может погладить кого угодно, хоть зверя ваана…