Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2
Шрифт:
Я не стал прям лечить Фила, на это ушло бы слишком много сил. Я лишь закрыл его рану. И поправил последствия удара в голове. Фил открыл глаза, вокруг которых продолжали синеть очки.
— Зачем ты вылечил меня?! — возмутился он.
— Чтобы было, — усмехнулся я.
— Теперь все пропало! — в отчаянии схватившись за голову, простонал Фил. — Ты сейчас опять потеряешь сознание и…
— Фил, успокойся. Я тебя немного подлатал. Сил у меня еще на семерых таких как ты хватит. А вот с Лейлой будет сложнее.
Фил замолчал, посмотрел на Лейлу, потом на
— Это да, — пробормотал он, явно стыдясь своей несдержанности.
Пока я разбирался с Филом, отец с Харви успели убрать останки тел с дороги и поджечь их с помощью магии, огнем, который локально поедал мертвую плоть и не стремился перекинуться на все подряд. Закончив с трупами они вернулись в экипаж.
— Помогите мне вытащить стрелы из экипажа, — попросил я.
Стрелы приходилось выдергивать, как дротики, еще больше травмируя экипаж. Жалобные звуки и хлюпанье просто сводили с ума. Экипаж был сделан из живой плоти, она пульсировала живой болью. И я так явственно ощущал её, будто она стала продолжением меня.
Мне было жаль Лейлу, ведь точно так же эта боль терзала и её. Я стал врачевать раны экипажа. И вдруг почувствовал, что эта странная штука, как будто пытается сплетись с моим сознанием в единое целое.
Первым желанием было оттолкнуть её, но я переборол страх и позволил ей влезть в себя.
Чувствовалось, что сознание иное, не человеческое, иначе, как-то по-звериному этот мир воспринимающее. Однако оно было светлым и несло в себе определенно положительную энергетику. Оно стало помогать мне лечить само себя. Будто делилось своей силой на то, чтобы с её помощью излечил плоть экипажа.
В дырках засветился золотой огонек. Они стали затягиваться. Плачь затихал вместе с болью. И наконец-то я почувствовал, что экипаж, как говорится, соответствует всем нормам эксплуатации подвижного состава.
При этом я хоть и ощутил усталость, но затратил сил раза в три меньше, чем ожидал и сохранил дееспособность. После исцеления, сознание экипажа, как будто съежилось, но не улетело, а отползло в самый дальний уголок меня.
А Лейла так в себя и не пришла. Мы потормошили девушку. Я даже попробовал её полечить, хотя у нее уже точно ничего не болело. Но все оказалось тщетным, ей требовалось время, чтобы восстановиться. А сколько — никто не мог даже предположить. Но если бы она и очнулась, было очевидно, что править экипажем она не сможет. Для этого нужны силы, а она слишком ослабела.
Между тем сумерки загустели и грозили перерасти в тьму.
— До полнолуния часа три, — прикинул отец.
— А до храма? — спросил я.
— Если пешком, то как раз часа три. Если на этом экипаже, то меньше часа.
Выбор был не простой. Мы могли рискнуть, пойти пешком и прийти к шапочному разбору. А могли ждать, пока Лейла придет в себя или пока не вернуться лучники и не расстреляют нас огненными стрелами.
Оба варианта проигрышные. Но был и третий, он как раз доверчиво всматривался в меня из уголка моего сознания. И я понял, что экипаж разрешит мне править собой. Теперь мы
— Я буду править сам, — озвучил я пришедшее мне на ум решение.
— Эрик, это невозможно, — заметил отец.
— Садитесь, — жестко сказал я, немного раздраженный тем, что отец все время во мне сомневается.
Все уселись по местам. Я тоже разместился на мягком сиденье, положил голову Лейлы себе на колени. Все с явным недоверием поглядывали на меня. Но я-то не мог себе позволить не доверять самому себе. Я мог сейчас только брать и действовать, доверяя исключительно своей интуиции. Я дал газу, и экипаж подался вперед.
— Ну, ты даешь, Эрик! — с восхищением присвистнул, приунывший было Фил.
Я напряг всю волю, представляя себя за баранкой КАМАЗА. И экипаж к всеобщей радости поехал и не просто поехал, а даже помчался, куда быстрее, чем когда им управляла Лейла.
— Такими темпами мы будем у храма через полчаса, — усмехнулся Харви. — Молодчага, Эрик.
Отец промолчал.
Вскоре совсем стемнело, а я чувствовал, что такими темпами вконец измотаюсь и когда мы приедем в храм, с меня толку будет как с козла молока. Пришлось сбавить немного ход.
Впереди на дороге замаячили огоньки. Интересно, что это? Добрый знак, или… Но видимо время добрых знаков ещё не наступило — скоро выяснилось, что ничего хорошего в этих огоньках нет. На нашем пути стояли шесть женщин, и каждая держала по горящему факелу. Огонь красиво играл на их лицах и волосах, обозначаю утонченную, но очень холодную красоту.
Кто же были эти женщины?
Да эти женщины — те самые лучницы, что пытались нас убить, догадался я по наличию луков и колчанов за спинами некоторых из них. Но даже не это оказалось самым плохим. А самым плохим, было то, что у троих из них я увидел в руках кинжалы. Да не простые. Я узнал их. Таким кинжалом меня в собственной постели пыталась убить служанка. А после неудачи вышла в окно.
Это — служительницы смерти. И дело затевалось ой как плохое — потому как самая безобидная царапина от такого кинжала была смертельна. И если дойдёт до дела, смогу ли я залечить такие раны, я не знал, и проверять не горел желанием.
Экипаж пришлось остановить, а ведь до храма оставалось минут пятнадцать езды.
— Дороги дальше нет! — монотонным хором промолвили женщины, потрясая факелами. — Мы служительницы смерти — богини Амадей, говорим вам, дороги дальше нет!
— Эх, вот бы переехать этих сучек! — озвучил общую для всех мысль Харви.
— А идея не самая худшая, — неожиданно подала голос Лейла.
С этими словами она сильно вдарила по газам. Мне ничего не оставалось, как только поддержать порыв Лейлы. Экипаж взвизгнул, вздыбился и понесся вперед, как бешенная табуретка, прямо на служительниц.
Служительницы смерти, явно не ожидали такого поворота событий от слова совсем. И проявили постыдную неготовность заслужить возлюбленную ими смерть под колесами экипажа, поэтому в последний момент, оглушив нас бабьим визгом, они с дороги все-таки свалили.