Даже если ты уйдешь

Султан Лия

После она снова спустилась на второй этаж и в коридоре наткнулась на Беллу Борисовну. Рядом с ней шла не менее красивая женщина-шатенка в белом халате.

– Мая харошая, - увидев Эсми, гинеколог остановилась.
– А ты что еще тут?

– Меня на маммографию отправили, - трясущимся голосом призналась она.
– Нашли уплотнение.

– Ну-ка давай, не раскисай. Хорошо всё будет. У меня тоже в твои годы фиброаденома была. И что?

– И что?
– пролепетала Эсми.

– И сейчас ее нет. Так что, дорогая, давай, выше нос!

– Да, - рассеянно

пробубнила Эсми -Да…

У Елены Геннадьевны на этот раз было свободно. На ватных ногах Эсми зашла в кабинет, снова поздоровалась и протянула ей снимок. Доктор сначала прочитала заключение, затем встала, подошла к прямоугольной панели на стене, вставила в него маммографию и включила подсветку. Она вглядывалась в изображение и хмурилась. Для Эсми это были самые тяжелые несколько минут жизни. Уже забылся и допрос у дознавателя и мерзкое слушание в суде, куда заявилась свекровь, и то, как она, запершись в ванной плакала от безысходности, когда дети были совсем маленькими. И время остановилось.

Доктор, наконец, вернулась на место, сложила руки на столе, вздохнула и сказала:

– Эсмигюль, заранее не пугайтесь, - сделала упор на последние слова.
– Нужно сдать анализы и биопсию.

– Биопсию?
– еле выдавила она.
– Ее разве не делают, когда подозревают рак?

– Верно. Но я сейчас назначаю ее, чтобы всё исключить.

Глава 26. Всё будет хорошо

Всё будет хорошо.

Она твердила эту фразу бесконечно. В субботу утром, когда в тайне ото всех приехала сдавать биопсию и другие анализы. Затем днём, когда выехали на машине Муслима в “Лесную сказку”, и дети смеялись и болтали без умолку всю дорогу. Она улыбалась, но мыслям была не с ними, и в редкую минуту, когда они притихли, уткнувшись в смартфоны, Муслим протянул руку, взял ее ладонь в свою и спросил:

– Что с тобой? Ты с утра какая-то задумчивая, загруженная.

– Да, на работе небольшие проблемы, - сочинила она на ходу.

– Что случилось? Что-то серьезное?

– Да нет. Камеры шоковой заморозки должны приехать из Италии. Но застряли. Разбираемся.

Это было правдой, но за годы работы Эсми научилась относиться к таким проблемам спокойно, потому что, как всегда говорила мама: “Все можно исправить, кроме смерти”. Вспомнив эту фразу, она вздрогнула - ну почему именно сейчас слова о неминуемом всплыли в ее голове?

– Бывает. У меня однажды так было с аппаратом. Ничего, нашли. У меня есть знакомый на таможне. Может, позвонить ему?

– Не переживай, мой брат уже этим занимается, - солгала она.
– Просто неприятная ситуация и все.

– Согласен. Но если будет нужно, ты скажи, я всегда помогу.

– Я знаю, - улыбнулась она.
– Спасибо тебе.

Эсми удобней устроилась в кресле, повернула голову и посмотрела на Муслима. Ей нравилось наблюдать за ним, когда он вел машину. Сосредоточенный, серьезный, большой и любимый…Но даже ему она решила ничего пока не говорить. Скрытность была ее отличительной чертой. Сначала она

молчала о том, что несчастлива в браке. Теперь молчит о том, чего сама очень боится.

Заехав на горную базу отдыха, они оставили машину на парковке, взяли вещи и поднялись на ресепшн. А уже оттуда их проводили в домики на деревьях, потому как “Лесная сказка” славилась не только своими пейзажами, но и избушками, утопающими в сосновом бору. В одном домике устроилась Эсми с детьми, в другом - Муслим с дочерью.

После обеда пошли гулять по территории. Свежий и бодрящий воздух кружил голову, под ногами скрипел снег, и он же лежал на ветках деревьев и елей, как пушистый хлопок. Щеки горели и алели от жгучего мороза, но в душе Эсми все расцветало, когда, забыв о шишке, она наблюдала за тем, как ее любимый мужчина лепит с детьми снеговика. Руфат с Лейли катали один шар, а Муслим помогал Ситоре. Девочка тянулась к нему, что-то спрашивала и шутила.

– Эсми, ты не хочешь слепить третий шар?
– спросил раскрасневшийся мужчина.

– Нет-нет, мне и так хорошо, - засмеялась она.
– У вас и без меня отлично получается.

– Лентяйка!
– пожурил Муслим.
– Тогда поищи нам шиши для глаз и носа.

– Это пожалуйста, - Эсми развернулась и пошла по протоптанной тропинке к ёлкам. Шишки - так шишки. Вот только поиски затянулись и она уже подумала, что надо было пойти в дом и там отыскать что-нибудь для глаз. А для носа и ветка сойдет.

– Эй, Эсми, - она услышала за спиной голос Муслима и обернулась. А он в это время дернул за верхнюю ветку и на них повалил пушистый снег. . Белая вязаная шапка, волосы, пуховик, ресницы - всё было усыпано им. Эсми закричала от ножиданности, рассмеялась и ударила кулачком по груди Муслима. Он притянул ее к себе и посмотрел так, что стало даже жарко.

– Ну что ты, как ребенок, - она смахнула снежинки с его лица черной перчаткой.

– Зато ты, наконец, смеешься.

– Хорошо, что дети нас не видят.

– Я оставил их внизу со снеговиком.

– Стратег, - похвалила она.

– Так хотел поцеловать тебя. Сил нет, - прошептал он в паре миллиметров от ее губ.

– Давай целуй…пока никто не видит.

И он поцеловал, заставив снова забыть обо всем плохом. Потому что всё будет хорошо.

Потом они спустились к детям, приделали к снежной бабе глаза и нос, а Ситора сняла свой шарф и обмотала им творение. Руфик одолжил перчатки, которые повесили на руки-ветки. А Муслим, так уж и быть, пожертвовал шапкой.

До сих пор непонятно, кто первый начал, но фотосессия у снеговика закончилась игрой в снежки. Визжали на весь лес, привлекая внимание других гостей. В какой-то момент Муслим с Руфатом и Ситорой начали играть против слабых и забросали Эсми с Лейли, которым пришлось только так отбиваться. А когда выдохлись, закончили и решили погреться в кафе, девочка сама подбежала к Эсмигюль, обняла и тихо сказала:

– Спасибо, что любите моего папу.

Эсми погладила ее по голове и ответила:

– И тебе спасибо.