Даже если ты уйдешь
Шрифт:
– Мудрость - по-вашему терпеть измены мужа?
– повернув голову, она с вызовом посмотрела на свекровь.
– Спасибо, но нет. И ваше отношение у меня уже вот где, - она поднесла ребро ладони к горлу.
– Ах ты…
– Апа, мы сами разберемся, - пресек мать Имран.
– Разобрались уже, - Юлтуз и не думала уходить, наоборот, ей хотелось высказаться, - Теперь весь “жут” (уйг.-община по национальному признаку)* будет говорить, какая у меня сноха невоспитанная, - притворно заплакав без слез, она схватилась за сердце.
– Какой позор!
Вздохнув и метнув на жену последний красноречивый взгляд, мужчина подошел к матери, взял ее под руку и отвел на диван. Эсми все еще стояла на лестнице и слышала причитания свекрови:
– Говорила тебе, рано ты женился, рано! Надо было еще походить, погулять, посмотреть. Нет, ты же не хотел слушать, купился на ее красоту! А теперь смотри - молодость прошла, красота увяла, гонор появился - слова не скажи! Я ей одно слово - она мне десять. Я ей одно - она мне десять.
– Я вас понял, апа, - мрачно выдавил Имран.
– И проблемы у тебя все пошли, когда она появилась. Потому что ей только одно надо было: деньги, деньги, деньги, квартира! Оооой, плохо мне, плохо! Вызывай скорую!
– женщина легла на диванную подушку, приложила ладонь ко лбу и закатила глаза.
Эсми лишь усмехнулась: ну вот с лица Юлтуз и слетела маска, вот она и выговорилась.
СПРАВКА: Где бы ни проживали уйгуры, они создают местную общину - жут. В каждой общине выбирают главу - старосту. Он является главным организатором всех мероприятий в общине, включая ритуальные: свадьбы, обрезание, поминки и так далее.
Глава 4. Кровь за кровь
Собрала все самое необходимое в один большой чемодан. Больше получилось детских вещей на конец лета и осень, а зимние решила забрать потом. В отдельный пакет сложила любимые игрушки детей. Весь свой скарб Эсми спустила со второго этажа сама. На кухне осталась ее чудо-печка и кое-что из утвари, которую она брала для работы. Мелькнула мысль, что надо позвонить в магазины и предупредить, что завтра-послезавтра самсы не будет. А дальше она что-нибудь придумает.
Внизу никого не было, да и скорая к свекрови не приезжала. Значит,. не поднялось у нее давление. Сложив все у двери, Эсми посмотрела на тумбу, куда Имран бросил ключи, но там их не оказалось. Она посмотрела в выдвижных ящиках - пусто.
– Что ищешь?
Эсмигюль обернулась и увидела на лестнице свекровь и свекра. Она смотрела недобро, он насупившись. Эсми думала, что у них вроде хорошие отношения: внуков он любил, еду ее хвалил, был немного отшельником. В девяностых и нулевых работал дальнобойщиком, потом ездил с женой за товаром в Китай и Турцию. Юлтуз всегда кичилась тем, что без нее он бы пропал.
– Ключи от машины.
– Имран уехал на ней, - заявила свекровь.
– И с чего ты взяла, что можешь ее взять?
Глаза Эсми вспыхнули, губы сжались.
– Это наша машина, мои родители дарили деньги, чтобы мы купили ее после того, как Имран всё продал.
– Она оформлена на Имрана, - Юлтуз и об этом знала.
– Значит, это его машина.
Свекор махнул рукой
– Хорошо, я позвоню брату, - ответила она сухо, отвернулась от свекрови и набрала Равиля. Для Сони он был сводным, для Эсми - двоюродным. Все они росли вместе и были близки.
– М-да, Эсмигюль, - с нажимом произнесла Юлтуз. – Ошиблись мы в тебе, ошиблись.
Невестка подняла глаза на свекровь и сухо ответила:
– Не вы меня выбирали, чтобы ошибиться.
Юлтуз блеснула яростным взглядом и оставила слова келин без комментариев.
***
Эсми вынесла все вещи, в том числе и ручную чудо-печку и свой инвентарь во двор и поставила у калитки, чтобы сразу запрыгнуть в машину и сбежать, как сказала Софья “из этого гадюшника”. Каково же было удивление, когда Равиль приехал не один, а с отцом - старшим братом папы Эсмигюль. Еще и Соню с собой прихватили.
– Чон дада? (уйг. чон - старший, дада - папа; родной дядя старший по возрасту родителей) - опешила Эсми.
– Я, - хмуро отозвался седой мужчина.
– Постойте здесь, мы в дом, - не сказал, отрезал.
Эсми лишь вздохнула. Зная характер дяди, она понимала, что сейчас будет.
Свекровь, увидев нежданных гостей, вся встрепенулась, но по обычаям приняла всех и выдавила улыбку. Дильшат был старше и Юлтуз, и ее мужа, потому они почтительно называли его “ака” и пригласили за стол. Старший сын пошел с ним, а девочки остались во дворе, так как Эсми сказала, что ноги ее в этом доме больше не будет.
– Мы Эсмигюль не выгоняли, - принялась оправдываться хозяйка.
– Она сама собрала вещи и сказала, что уходит.
– После того, что сделал ваш сын, - спокойно уточнил дядя Дильшат, хотя лицо его выражало другие эмоции.
– А вы, ака, считаете, что Эсмигюль поступила правильно, как жена? Вы видели, что она сделала? Не видели? А я вам сейчас покажу.
Юлтуз вытащила из кармана платья телефон, прищурилась, поводила пальцем по экрану и протянула смартфон Дильшату. Равиль покосился на экран и выражение его лица постепенно менялось, становясь мрачным и брезгливым. Из динамика доносились крики, ругань, голоса девицы, Эсмигюль и Имрана. Дядя сжал телефон до побелевших костяшек и как только видео закончилось он положил мобильный на стол и пальцами подвинул его к середине стола.
– Вот видите, что ваша Эсмигюль сделала? Она опозорила всю семью! На весь “жут”! Как мне теперь смотреть в глаза людям, - запричитала Юлтуз и выдавила из себя скупую слезу.
– Наша Эсмигюль вас опозорила?
– процедила Дильшат и Равиль от тона отца тут же сел ровно и расправил плечи.
– Ваш сын изменял моей племяннице, которая мне, как дочь. Не постеснялся и сделал это прямо в магазине! Где его воспитание? Где его голова была в этот момент? И после этого моя Эсмигюль вас опозорила на весь “жут”?