Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
Он присел возле нее и очень тихо сказал:
– Никогда больше не буду уезжать так надолго один. Только с тобой. Это было невыносимо.
Она начала его целовать, чмокнула в нос, в висок.
– Николя, у тебя, наверное, были восточные предки. Посмотри, какие темные у тебя глаза. Почти черные. И немного раскосые. Я обожаю такие глаза...И волосы - черные, как смоль. Николя, у тебя начали седеть виски. Это так красиво.
– Не знаю, насчет восточности предков. Впрочем, не исключено, почти вся русская знать - татарского происхождения. Голицыны,
– Сто процентов, ты - восточный мужчина. Ты утончен и...и слишком любишь блондинок, мой татарин!
Он рассмеялся и потянулся к ней. Они, правда, слишком надолго расставались. Целых три дня.
Ей было невыносимо хорошо. Она скользила под тяжестью его тела. Он довел ее почти до вершины, и вдруг...остановился.
– Посмотри на меня!
– велел он.
Она удивленно открыла свои затуманенные васильковые глаза.
– Скажи мне, что ты меня хочешь.
– Нет, - выдохнула она.
– Скажи! Я хочу это слышать.
Она вцепилась руками в простыню и выгнула спину. Он покусывал ее соски и требовал признаний. Она рванулась из его рук. Это, конечно, было бесполезно.
– Скажи!
– тихо настаивал он.
– Да! Да! Я хочу тебя!
– закричала она.
Он неистово задвигался. Они одновременно полетели в бездну. Слезы брызнули из ее глаз. Она чуть не умерла, медленно возвращаясь в действительность.
Он смотрел на нее, не отрываясь, тихонько целовал ее виски, по которым скатились слезинки.
– Николя, - прошептала Лиза, - знаешь, у нас в Академии есть одна дама, она преподавательница, но и стишки пописывает. Недавно вышла в свет ее, так называемая "Интимная лирика". Я не ручаюсь за дословность, но там было что-то вроде: "Когда ты не во мне -- то вся я не в себе!"
Дашков расхохотался.
– Ну, вот почему ты смеешься? Я раньше тоже смеялась над этой дамой. А теперь - я ее понимаю, похоже, я тоже скоро буду писать такие стишки. Боже, какое изумительное вино! Что это за вино?
– Грузинское. Хочешь еще?
Им не спалось. Лизе пришлось все-таки сбегать на кухню: надо было залить водой два стакана пшеницы для кути. Она вспомнила об этом только теперь.
– Николя, - я должна тебя предупредить. У меня завтра начнутся критические дни. Так вот: никакого секса! И вообще, в эти дни я очень злая и противная! И поскольку у меня есть способность передавать свое настроение окружающим, то вообще не советую ко мне соваться! Когда мне плохо, я просто тихо уползаю в угол, чтобы никому не портить жизнь. Но о постели со мной в эти дни даже не мечтай! Вот насколько я могу одарить тебя радостью и счастьем -- настолько же могу и...прямо прикончить!
Он с интересом слушал.
– Понятно. Тогда в эти дни мы займемся обсуждением нашей дальнейшей жизни. Лиза, я думаю, не только Косте нужна своя комната. Полагаю, умной и работающей женщине тоже нужна своя комната. Каждому человеку периодически необходимо побыть одному. Только в своем пространстве. Хочешь, мы переделаем для тебя ту небольшую
Лиза захлопала в ладоши:
– Спасибо, Николя! Какой ты у меня зайчик!
– Так что там насчет шубы? Мадам любит светлую норку?
– Николя, успокойся, это была шутка! Куда мне столько шуб? У нас и холодов то настоящих всего месяц, не больше.
– Мадам, Вы хотите, чтобы я стал посмешищем в глазах Ваших одноклассниц? Что это за мужчина, который не смог подарить жене шубу в день свадьбы!
Лиза улыбнулась:
– Николя, это правда была шутка. Нууу, я проверяла - не жадный ли ты. Вера Блажко -- действительно моя одноклассница. Только она работает воспитательницей в детском саду. А на Леваневского нет никакого мехового салона. Правда, там есть очень неплохой обувной магазин. Николя, нам давно пора в постель. И я имела в виду исключительно сон!
– Ну, уж нет! Раз завтра меня лишат доступа к телу...
Она блаженно улыбнулась и потянулась к нему.
– Николя, когда ты не во мне -- я, правда, не в себе.
В эту ночь Лизе приснилась кума Оля. Будто бы она сидела на диване, у себя в квартире, по пояс обнаженная. Из ее грудей по всему полу лилось молоко. Лиза открыла глаза и задумалась: к чему такой сон?
Утром Дашков проснулся один. На кухне, напевая песенку из "Короля-Льва" весело возилась Лиза. Дашков лежал и прислушивался. Хорошо, если женщина по утрам поет на кухне. Значит, она великолепно провела ночь. Дверь спальни открылась и в нее всунулась очаровательная белокурая головка его будущей супруги:
– Сколько можно дрыхнуть? Ты один не умывался и грязулею остался! И сбежали от грязнули и чулки - такие черненькие, с кружевной повязочкой, и башмаки - такие узенькие, на шпилечке.
Он улыбнулся и довольно потянулся.
– Я хотел бы на это посмотреть. На чулки и башмачки. Где Костя?
– Гуляет. Он подружился с Вебером.
Вебер, огромный соседский сен-бернар, стал частенько заглядывать к ним во двор по утрам. Новая хозяйка всегда оставляла ему аппетитные косточки.
– Николя, надо позвонить Корниенкам. Во сколько мы собираемся? Нужно успеть в Диканьку пока светло. И отстоять службу в церкви. Ну а потом - можно и в шинок! Блииин, у меня горит бисквит!
Она успела спасти бисквит. Немного обрезала чуть обгоревшие края.
– Жалко, если б сгорел. Там десять домашних яиц. Видишь, какой цвет? Николя, я купила миксер. И еще много чего. Для выпечки. И подарки всем.
– Хозяйничай, хозяйничай, девочка моя. Денежек хватило?
– Хватило. Сегодня у тебя диетический завтрак. Салат и тушеная рыба. Не поправишься. А вообще, порядочные люди в этот день не едят до первой звезды!
– Лиза, я -- непорядочный. Боже, как вкусно пахнет!
– Я тушила рыбу с овощами в сметане. Николя, завтракай бегом и будешь растирать мне мак для кути, вручную.