Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
– Аааа. Это я была в состоянии аффекта! Николя, я хочу есть!
– Мы прихватим с собой поднос. И еще пошарим в холодильнике.
Лиза нашла в холодильнике приличный кусок мяса, бросила его на сковородку. Хотела включить газ.
– Лиза, не чуди, пожалуйста!
– в дверях кухни нарисовался ее муж, - Еще не хватало в свой первый брачный день стоять у плиты! В пеньюаре. Я позвонил в "Березовый сквер", сейчас все привезут. Пойду, оденусь. Ты -- не вздумай одеться!- пригрозил он ей на прощанье.
Лиза помчалась в душ, потом, стуча зубами, закуталась в плед и
– Хай, Лиззи!
– закричала ей с монитора Вероника, хорошенькая сероглазая блондинка, до этого Лиза общалась с дочерью Николя только один раз и, похоже, девочки понравились друг другу; Вероника говорила с ощутимым британским акцентом, получалось "Лисси", а не Лиззи.
–
– Я и Вильям поздрафляем фас с бракосочетанием! Лисси! Я очень люблю отца! Я думаю, ты сделаешь ехо очень счастливым! Бабушка сказала: ты- ангел! Счастья фам, Лисси! Может, ты еще подаришь мне братика? Я буду очень рада, я так мечтала про братика! Лиззи, а где папа?
– Ника! Спасибо огромное! Папу я уморила! Шучу, он сейчас подойдет. Мы очень счастливы, Ника! Вот если бы еще в стране было спокойно и стабильно...У нас тут грядет революция!
– О, мы видели, мы знаем. Кашдый день новости начинаются с информешн... с новостей Юкрейн! Слава Юкрейн! Весь Ландан стал сине-желтым!
– Мы видели фото. Спасибо за поддержку!
– Лисси! Ты не должна бояться революшн. На нас это не ...как это...не повлияет! Основные предприятия папы сдесь, в Ландан. И еще в Канаде. Мы с Вильям скоро едем туда. Папа купил в Канаде новые шахты.
Лиза приложила колоссальные усилия, чтобы сохранить веселое лицо и продолжить разговор с Вероникой.
"О Боже! За кого я вышла замуж?"
– Лиззи! Мы позфоним еще вечером! Бай, Лиззи! А вот и папа! Хай нофобрачному!
– Бай, Ника! Привет Вильяму!
– Лиза попрощалась и вышла из комнаты.
Она вернулась в спальню и облачилась в теплый, серый спортивный костюм. Надела теплые носки. Но согреться все равно не смогла. Ее била дрожь. Она опять закуталась в плед.
Минут через десять, придерживая дверь ногой, чрезвычайно веселый и довольный, в спальню с огромным подносом ввалился Дашков.
– Сейчас я накормлю свою голодную женушку! Ты все-таки оделась? Лизочка, ты, вправду так замерзла? Бедненькая, бледненькая моя девочка, сейчас я тебя разгорячу. Я заказал горячий глинтвейн!
Лиза молча, отрешенно наблюдала, как ловко он накрывает столик на двоих. "Смотри-ка, правда, какой способный! Ну конечно, надо быть очень способным, чтоб вывезти капитал сначала из России, потом припрятать его от уголовной своры Яныка в Украине и разместить в Англии и Канаде. Он олигарх?"
– Мадам, все готово! Прошу Вас! Лиза, ты не заболела? Ты так побледнела. Я замучил тебя?
Лиза прокашлялась:
– Я плохо выспалась. Ника у тебя -- просто прелесть, она такая... европейская девочка... Николя, давай позвоним мамам. Это неприлично -- так надолго отключить все телефоны.
– Я уже все включил и уже позвонил. Андрей сейчас повезет
Лиза впервые задумалась по этому поводу:
– Не знаю. Мама вдовеет уже шесть лет. И она еще не старая и весьма привлекательная женщина. Ей скоро шестдесят. Я буду только "за"! Знаешь, моя мама -- землячка Роксоланы!
Дашков удивился:
– Как это? Той самой, Роксоланы-хатун?
– Той самой, милый, той самой. Роксолану-хуррем звали на самом деле Анастасией Лисовской и она была дочерью священника. Родилась Роксолана в городе Рогатине Ивано-Франковской области. Вот и моя матушка там родилась. Тамошние женщины славятся своей красотой. Тетя Маша -- Марийка, тоже родилась в Рогатине. Потом мамины родители переехали во Львов, дедушка работал на шоколадной фабрике. Дядя Славик родился уже во Львове. Это с его детьми я постоянно общаюсь, мои кузены, двоюродные братики - Роман и Тарас. Они не последние люди во Львове, Николя. Если Майдан проиграет -- давай уедем во Львов! Там уже давно Европа. Это волшебный город, Николя, там такая энергетика, там такие улочки! Мои польские гены просто трепещут при одном упоминании "мяста Львува".
– Если Майдан проиграет, мы уедем совсем в другие города, Лиза. Впрочем, даже если Майдан и выиграет.
Лиза вопросительно на него посмотрела и подняла брови. Он серьезно сказал:
– Неужели ты думаешь, что к власти действительно допустят народ? Произойдет лишь очередная рокировка олигархов. Как в 2004-м. Вот увидишь.
– Николя! Этого не может быть! Поднялась вся Украина! Вся диаспора! Неужели же такой колоссальный народный подъем пропадет втуне? Этого не может быть!
Дашков решил перевести разговор на другую тему. Он долго жил на этом свете и привык рассчитывать на худшее; не то, что эта восторженная девочка.
– Попробуй глинтвейн. Это молдавский, кажется. Правда, хорош? Такой роскошный букет...
– Николя, мы сопьемся! Каждый Божий день. О, правда, до чего хорош!
– Лиззи, - передразнил он Веронику, - Праздники закончатся, и мы сразу станем трезвенниками, будем бегать по утрам и очень активно заниматься спортом по вечерам.
Лиза развеселилась. Она опять экспериментировала.
– Николя! Мне не хочется, чтобы этот бриллиант, - она покрутила пальцем, - был так одинок. К нему непременно нужны серьги. Но, небольшие, продолговатые. Впереди еще столько праздников!
Дашков, улыбаясь, очень внимательно на нее смотрел.
– Я могу выбрать сам?
– Да, дорогой, я вполне доверяю твоему вкусу. Мне не хочется носиться по ювелиркам. Сфотографируй кольцо и подбери, - она глянула на него из-под ресниц, стараясь понять, какое впечатление произвела ее просьба.
Он отреагировал абсолютно спокойно, словно она попросила купить салфетки на кухню.
"Блииин! Его не проймешь такими пустяками. И он действительно, не жадный. Спросить напрямик, про шахты в Канаде? Нет. Подожду".