Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
– А давайте на "ты", Лиза? И никаких отчеств! Ну не намного же я Вас, ой, тебя старше! Тебе сколько лет?
– Тридцать четыре будет. А тебе?
– Сколько? Я думала ты вообще пацанка, лет 27. Ну молодец, хорошо выглядишь! А мне тридцать восемь.
– Сколько? - в свою очередь удивилась Лиза, ну ни за что б Вам, ой, тебе столько не дала! - Ира, а где ты костюм купила?
– Это муж привез, из командировки, в Рим ездил, на Виа дель Корсо купил, божился, что второго такого в Полтаве не будет ни у кого! Ха-ха-ха! А твой откуда?
– Тетка прислала, тоже из Италии, мамина
Кондитерская и впрямь оказалась чудесной! Белоснежные колонны в античном стиле, лепные стены, отделанные синим с золотом. Все это великолепие не выглядело ни вычурным, ни безвкусным. Хотя в любом другом месте, наверняка выглядело бы именно так.
У них разбежались глаза от предложенного ассортимента, но обе дамы помнили как о стройных фигурах, так и о тощих кошельках государственных служащих младшего звена, и со вздохом ограничились парой круассанов с клубничным джемом и ароматным кофе по-венски. Все это было поглощено с устрашающей быстротой, и, размышляя о том, до чего же повышают аппетит городские собрания актива, обе дамы милостиво разрешили себе еще по пирожному с взбитыми сливками.
– Там так много фруктов, успокаивающе сказала Лиза.
– Это ведь намного меньше калорий, чем если бы мы, к примеру, съели шоколадку, Правда, ведь?
Ирина Сергеевна весело расхохоталась:
– Правда, Лизонька!
Они с удовольствием принялись за пирожные, и тут Лиза, сидящая лицом к входным дверям буквально простонала:
– Нееет, только не это!
Ирина Сергеевна резко обернулась. В дверях отчетливо нарисовался силуэт господина Дашкова. Он вальяжно вошел в кондитерскую, и не один, а в компании незнакомого обеим дамам высокого русоволосого мужчины в джинсах и модной кожаной куртке.
– Прямо Бельмондо, - успела шепнуть Ирина Лизе.
Несмотря на большое количество посетителей, две красотки в одинаковых костюмах были немедленно замечены как Дашковым, так и его приятелем, которого дамы дружно окрестили "Бельмондо", еще до знакомства.
– Смотри-ка, и наши девчата проголодались, - зарокотал Николай Николаевич, - Ох и утомляют меня эти чертовы собрания, а что поделаешь - надо на них бывать, положение обязывает. Мишенька, да поди ж ты сюда, познакомлю тебя с такими красотками! - это уже обращаясь к русоволосому.
– Ну вот, дорогие дамы, прошу любить и жаловать, этот красавец-плейбой - мой заместитель, Михаил Антонович Осауленко. Разведчик нефтяных просторов Родины, гонщик, кутила и холостяк, между прочим, один из завиднейших женихов прекрасных наших мест!
"Плейбой" и "кутила" оказался необыкновенно привлекательным, скромным и воспитанным человеком лет 37-ми. Русые волосы, зачесанные назад, пронзительные серые глаза, резко очерченные ноздри классически прямого носа и очень сексуальные губы. Он нежно поцеловал "девчатам" ручки, немного задержав Лизину в своей, и обе дамы, польщенные такой неслыханной галантностью, сразу весьма к нему расположились.
Зазвонил телефон Михаила Антоновича, он извинился, немногословно и отрывисто дал какие-то команды, так показалось Лизе, и опять включился в приятнейший процесс знакомства
Безошибочным чутьем каждой дочери Евы, в возрасте от одного годика - и вплоть до бесконечности, Лиза сразу поняла, что произвела на Михаила Антоновича огромное впечатление. Он старался даже не смотреть на нее, но это у него явно не получалось. Заглянув раз в такие огромные, синие, незабываемые глаза, он уже не мог не возвращаться к ним снова и снова.
Беседа касалась, преимущественно, прошедшего собрания, новостей, услышанных там и каких-то общих знакомых Ирины и Дашкова. Михаил вдруг тихо спросил Лизу: "Вы не хотите потихоньку удрать отсюда?" Лиза вдруг некстати вспомнила, что забыла включить после собрания свой мобильный телефон. Она немедленно открыла сумочку и включила телефон. Три пропущенных звонка от мамы, восемь!
– от начальницы и еще несколько с совершенно незнакомого номера. Она даже присвистнула. Катя Ивановна - не тот человек, чтобы тревожить подчиненных по пустякам, тем более, когда они отбыли на мероприятие областного масштаба. Лиза извинилась перед присутствующими и немедленно набрала начальницу.
Все, что произошло дальше, было как будто не с ней...
– Лиза, Лиза, - прерывающимся голосом заговорила Катя Ивановна, где тебя носит? Немедленно возвращайся на работу! Петрашевич еще час назад приехала! У нас тут такое творится!
– Катерина Ивановна, я уже еду, - вскакивая, сказала Лиза, -Скажите, Бога ради, да что случилось? У вас голос дрожит! С Костиком что-то?
– прокричала Лиза, холодея от ужаса, и вспоминая, что еще было три звонка от мамы.
– Нет, нет, успокойся, речь совсем о другом...Не хочу по телефону, но лучше я тебе скажу, пока доедешь. Лиза, у тебя сегодня утром на приеме женщина была, Сарычева, помнишь ее?
– Ну да, конечно помню, а что?
– Лиза, два часа спустя, как она вышла из твоего кабинета, в нее стреляли! Огнестрельное ранение, в грудь и руку! Прямо среди белого дня! Ее прохожие подняли, а милиция нашла в сумке ее паспорт и записку с перечнем документов и твоим телефоном. Они позвонили нам сюда, а потом с тобой переговорить хотели. Лиза, едь немедленно!
– О, Господи.
– только и могла пролепетать Лиза, - Еду, еду уже!
Ее новые знакомые сразу поняли, что произошло нечто экстраординарное. Ирина сказала, что обязательно ее разыщет и они обменялись телефонами, спросила, не может ли она ей чем-нибудь помочь, Николай Николаевич предложил подвезти ее на машине, а Михаил уже вскакивал из-за стола, одновременно подзывая официантку и вытаскивая из кармана ключи от машины.
Лиза была в таком шоке, что даже не сразу сообразила, что уже едет в шикарном черном "лексусе" Михаила. Кажется, она не говорила ему, где работает, но машина уверенно и быстро двигалась к ее родному Драгиловскому райисполкому. Михаил, отрекомендованный Лизе отчаянным гонщиком, ехал, тем не менее, осторожно и сосредоточенно, лишних вопросов не задавал, только попросил ее номер телефона. Лиза машинально продиктовала, он сразу набрал ее номер и сказал:
– А теперь у Вас будет мой номер, и Вы в любое время сможете мне позвонить. Я могу спросить, что же все-таки случилось?